Закрывается то один провинциальный журнал, то другой - исчезают с карты России островки духовности и образования, наконец, исторической памяти народа. "Подъем" является именно одним из таких островков, к счастью, уцелевших, который собирает мыслящих людей, людей неравнодушных, болеющих за русский язык и вековые традиции нашей страны.

МЕМУАРЫ. ВОСПОМИНАНИЯ. ДОКУМЕНТЫ

═Полина Бороздина

═ОТ АУЛА

═ДО УНИВЕРСИТЕТСКОЙ

═КАФЕДРЫ

═Люди всегда мечтали заглянуть в прошедшие времена. Наверное, потому что,

зная минувшее, проще предполагать, каким окажется будущее. И хочет -

доподлинно знать: кто был до нас? что их волновало? чем они жили? Вот

почему всегда с интересом читаются воспоминания, тем более, когда они

принадлежат современникам великих событий. А если человек находился в

самой гуще жизни, то такие свидетельства просто бесценны.

═Полина Андреевна Бороздина - доцент, кандидат наук - немало повидала и

перенесла на своем веку. Она родилась в многодетной семье на Рязанщине,

продолжила учительскую династию, учительствовала в Туркмении, хлебнула

военного лихолетья, стала историком литературы, преподавателем

университета. Жизнь сталкивала ее с интересными и удивительными людьми. И

все это нашло отражение в воспоминаниях, которые она назвала "От аула до

университетской кафедры".

═ Доверительный тон повествования делает нас как бы соучастниками всего,

что испытал сам мемуарист. У читающего не мелькнет и тени сомнения: все

чистая правда, все так и было. Вот почему нам хочется познакомить тебя,

наш читатель, с двумя главами этих записок. Открой для себя те страницы из

прошлой жизни нашей великой страны, о которых ты узнаешь, возможно,

впервые.

Алексей БОНДАРЕВ

═ХОЧУ УЧИТЬСЯ!

═Сдав школу районо, я уехала на летнюю сессию в Ашхабад с твердым

намерением не возвращаться. Это было в начале июля 1944 года. Я уже

отработала не три положенных мне года, а четыре и могла считать себя

вправе распоряжаться своей судьбой. Дела на фронте шли хорошо, и мне

казалось, ничто не может помешать учиться по-настоящему. Не тут-то было.

═Многое зависело от зав. Чарджоуским облоно, с которым у меня были сложные

отношения. Когда я впервые приехала в Фараб, он не постеснялся прислать ко

мне домработницу с наказом явиться к нему домой. Так как было уже

достаточно поздно, я решительно отказалась. Тогда он повторил приглашение

уже в приказном тоне. Я в это время возилась с оружием, нужным мне для

занятий со взрослыми на учпункте, и, взяв в руки винтовку (тяжелую, еще

мосинскую) с примкнутым штыком, сказала, что если приду, то приду вот так.

После этого отношение его ко мне стало достаточно прохладным и, хотя ему

приходилось объявлять мне благодарность за хорошую работу, даже

неприязненным. Кроме того, зав. облоно окончил только двухгодичный

учительский институт, и мое желание учиться он понимал, как желание

"возвыситься" над ним, и, возможно, оно показалось ему дерзостью.

═К концу сессии, получив из облоно категорический отказ, я отправилась в

Наркомпрос. Наркома (Т. Бердыева) в то время не было, и я попала на прием

к его заместителю. Помню, фамилия его была Герштанский. Это был молодой

выхоленный человек, довольно красивой наружности, но с очень холодными

глазами. Произошел разговор, запомнившийся мне на всю жизнь. Я стала

возражать на его решительное "нет" и попыталась доказать, что имею право

учиться на стационаре и что заочное обучение меня не удовлетворяет. Вот

тут он стал откровенно издеваться надо мной, над моим стремлением получить

настоящие знания, а не "отрывки из обрывков", как говорили наши заочники.

"А может быть, Вы еще и в аспирантуру захотите?" - спросил он с насмешкой.

Я никогда не думала об аспирантуре, да ее и не было по литературе, но в

этот момент неожиданно для себя сказала: "А почему бы и нет". Его

язвительно-холодный смех заставил меня забыть всякую осторожность.

Убежденная в том, что никто не смеет издеваться надо мной, я стала

говорить достаточно резко, особенно после слов, что моя участь - аул и

заочное обучение, а рассчитывать на большее в моем положении просто

смешно. "Радуйтесь, что учитесь, этого для вас более чем достаточно".

Такой обиды я еще не испытывала никогда. Дело было даже не в словах, а в

том презрительном тоне, каким он говорил со мной.═ Мне стало стыдно,

что пред таким человеком я со всей присущей мне искренностью признавалась

в своей страстной мечте учиться. Стараясь не расплакаться, я вышла из

кабинета и остановилась в коридоре у═ окна, чтобы хоть немного прийти в

себя. И вот тут я почувствовала, что кто-то положил мне руку на плечо и

чей-то голос тихо, но твердо произнес: "Вы будете учиться". Я оглянулась и

увидела немолодого человека, присутствовавшего в кабинете во время

разговора с Герштанским. Он сидел там так тихо, что я не сразу поняла, как

он очутился в коридоре рядом со мной. Я с негодованием, едва сдерживая

слезы, сказала: "И Вы издеваетесь? Как не стыдно..." Но незнакомец снова

тихо и твердо повторил: "Девушка, Вы будете учиться!" Повернулся и ушел. К

этому краткому разговору я, конечно, отнеслась с недоверием и, тяжело

переживая обиду, сразу же о нем забыла.

═Наутро к нам в общежитие пришла секретарь директора института Маша

Смелова, очень милая девушка. "Полина, - сказала она. - Тебя вызывает

Владимир Нестерович". "Кто это?" - удивленно спросила я. "Разве ты не

знаешь? Владимир Нестерович Лащак, зам. директора по учебной части"

(директор института Н. Аширов в это время был в отъезде). "Что ему от меня

надо?" - с недоумением спросила я. "Не знаю", - ответила Маша. - Сама

удивляюсь".

═Владимир Нестерович, по словам Маши, был суровым, но справедливым

человеком, но откуда он меня знает? Размышлять долго не пришлось: общежитие

находилось в двух шагах от учебного корпуса, где располагалось наше

институтское начальство.

═Когда я вошла в кабинет зам. директора и увидела сидящего за столом

человека, мне все стало ясно. Это был вчерашний незнакомец, пообещавший

мне, что я буду учиться на стационаре.

═- Полина Андреевна, - сказал он, - есть только одна возможность перевести

Вас на стационарное обучение.

═- Какая? - спросила я.

═- Увольняется заведующая институтской библиотекой. Сегодня же Вы должны

библиотеку принять.

═- Но я никогда не работала в библиотеке... - растерянно пробормотала я. -

Я не сумею...

═- Сумеете, если действительно хотите учиться, - сурово отрезал Владимир

Несторович, - другого пути нет.

═И я решилась. Скорее всего, сказались моя самоуверенность и привычка,

выработанная за время работы военруком, - принимать═ рискованные решения.

И, конечно, некоторая доля легкомыслия, смешанная со страстным желанием

учиться.

═Прежняя заведующая спешила, и я, кое-как ознакомившись с библиотекой,

приняла ее. Уже на следующий день вышел приказ о моем зачислении

студенткой третьего курса отделения русского языка и литературы с условием

сдачи разницы в учебном плане и о назначении заведующей институтской

библиотекой. Фонд ее был небольшим, штат три человека. Ничего не понимая в

библиотечном деле, я храбро приступила к работе, вернее, к знакомству со

спецификой работы. Мне казалось, что я легко могу совмещать работу с

учебой. Книги были моей страстью, и я, наскоро усвоив тайны каталожного

дела, стала жадно изучать фонды. Работы оказалось так много, что посещать

лекции было некогда. К счастью, у меня была хорошая помощница Соня,

армянка по национальности, веселый и добрый человек. Именно она научила

меня азам библиотечной работы и в первое время очень много делала за

меня. Я думаю, что без помощи Сони я не смогла бы за месяц сдать основную

разницу в учебном плане заочного и стационарного обучения. В общей

сложности мне пришлось сдать десять или одиннадцать экзаменов, причем с

отличными оценками. Как мне хватило сил на это - не представляю. Выручало

знание главных произведений мировой литературы, прочитанных в детстве, и,

конечно, переосмысленных уже не ином этапе жизни. Владимир Несторович был

доволен, хотя для порядка по понедельникам вызывал меня к себе, чтобы за

что-нибудь поругать. Сначала я побаивалась этих вызовов, потом,

почувствовав заботу о себе, стала приходить к нему даже с радостью. Я

хорошо поняла, что за суровой внешностью кроется доброе, благородное

сердце. Ведь его вмешательство резко изменило мой жизненный путь, и всем

тем, чего я добилась, я во многом обязана этому человеку.

═Однажды в понедельник я пришла без вызова. Он удивился, спросил, зачем я

пожаловала. Я ответила, что сегодня понедельник. Владимир Несторович

изумленно посмотрел на меня, а потом весело рассмеялся. Рассмеялись и я:

раньше он даже не улыбался, говоря со мной. После того разносы и выговоры

прекратились, но из поля зрения он меня не выпускал. Подозреваю, что

Владимир Несторович не раз незаметно исправлял мои многочисленные промахи.

Вряд ли я была хорошим директором институтской библиотеки.

═Вся история со мной обошлась ему недешево. Зав. Чарджоуским облоно поднял

скандал, вмешался Наркомпрос, устроили головомойку директору института

Аширову, кстати, без вины виноватому. Он вздумал было отчислить меня, но

тут снова помог Владимир Несторович, твердо сказавший, что теперь я

материально ответственный человек и меня трогать нельзя. А дело дошло

почти до суда. Между Ашировым и Лащаком произошел из-за меня крупный

скандал, о чем поведала мне всезнающая Маша, но Владимир Несторович

держался твердо. Разговор шел примерно так:

═Аширов: - Какое Вы имели право зачислить ее на стационар?

═Лащак: - А какое право имеем мы не разрешать ей учиться? Вы посмотрите,

сколько предметов она сдала за короткий срок и как сдала...

═Аширов отступил. В общем-то он был добрым и мягким человеком и понимал,

что те, кто мешает мне, не правы.

═Так закончилась борьба за право учиться. Но за то время, пока она

длилась, и я целыми ночами готовилась к экзаменам, я совершенно измучилась.

Полуголодная, невыспавшаяся, плохо ориентирующаяся в новой для меня

работе, я настолько ослабела, что стала терять сознание. Видимо, развилась

гипотония. Узнав о моем состоянии, Маша прислала мне деньги со строгим

наказом все их потратить на виноград. И он сотворил чудо. Именно

туркменский чудесный виноград спас меня. Я окрепла, твердо стала на ноги,

и жить стало легче. Вновь появилась уверенность в себе, в своих силах.

═Интересно, что мой пример оказался заразительным. Вслед за мной на

стационар перешли Тамара и Галя. Они переехали в Ашхабад, и мне с ними

стало гораздо веселее. Галя упорно и много занималась, а Тамара любила

иногда сбегать в кино, поразвлечься... Это привело бы к трагическим

последствиям, если бы не древний восточный обычай. Дело было так.

═Керим, расставшись с Тамарой, вернулся в Ашхабад к родным. Ашхабадские

азербайджанцы стали поговаривать, что бывшая жена Керима ведет себя

легкомысленно и тем самым оскорбляет честь семьи. Собрались все

родственники Аббасовых и твердо заявили Кериму, что он должен смыть позор

кровью, иначе недостоин носить шапку, то есть называться мужчиной. Керим,

как мог, сопротивлялся. Он жалел Тамару и чувствовал свою вину перед ней.

Но обычай требовал крови, и Керим против своей воли должен был

согласиться.

═И вот однажды он и его родственники, молодые ребята, устроили засаду.

Они думали, что Тамара═ со своим кавалером будет идти через пустырь,

отделявший сад Кеши, в котором находился институт, от города. Волей судьбы

в кино с Тамарой была я, мы шли с ней вдвоем. Когда Керим увидел рядом с

Тамарой меня, он бросил нож и заявил, что все это сплетни, что его бывшая

жена идет рядом с его названной сестрой, то есть со мной, что он теперь

убежден в ее невинности. Вскоре Тамара вышла замуж за П. К. Бохановского и

тем самым═ окончательно разорвала все, что связывало ее с семьей Аббасовых.

Об этом мне рассказал сам Керим, случайно встретив на одной из улиц

Ашхабада. Расцеловав меня как сестру, он просил передать═ Тамаре, чтобы

она поставила свечку за мое здоровье, ведь в тот злополучный вечер я

спасла ее от смерти, а его═ от тюрьмы. Тамара как-то не придала значения

моему рассказу, а же сразу поверила Кериму, зная о силе обычая и

представлениях о чести в патриархальных азербайджанских семьях. Так

побратимство, которое я приняла за шутку, обернулось очень серьезной

стороной. Больше я с Керимом не встречалась и не знаю, уцелел ли он в ночь

с 5-го на 6-е октября 1948 года, когда Ашхабад постигла страшная беда -

катастрофическое землетрясение (1).

═Итак, начиная с осени 1944 года, я стала учиться и работать. Жить в новой

обстановке было трудно, но интересно. Дела на═ фронте шли все лучше и

лучше, уже никто не сомневался в скорой нашей победе, однако тревога за

братьев не оставляла меня. Страшные похоронки, или как их называли в

народе "черные бумаги", все приходили. В городе стало меньше людей.

Уезжали домой эвакуированные. Стал вкуснее хлеб, дешевле молоко и фрукты.

На каждом углу продавали "горячее мороженое", горячее сладкое молоко, а

главное, очень дешевое. Еще раньше почти за символическую плату стали

продаваться свежие пивные дрожжи. Они спасали ашхабадцев в страшную зиму

1942/1943 годов от весьма опасной болезни пеллагры (в народе ее называли

"белая смерть"), вызванной авитаминозом. Кто-то из врачей нашел способ

борьбы с пеллагрой, довольно простой и доступной каждому, - пивные дрожжи.

Правительство распорядилось, чтобы в городе было вдосталь жидких пивных

дрожжей. Их наливали, не особенно заботясь о гигиене, в простые стаканы из

огромных жбанов на═ рынках, на перекрестках улиц, в специальных ларьках.

Дрожжи обычно были свежими и казались необыкновенно вкусными. Это была

существенная добавка к студенческой еде, состоящей в основном из брюквы. Я

как отличница получала дополнительное питание - кусок омлета, сделанного

из яичного порошка. Зарплаты моей хватало на буханку хлеба и стакан мацони

- аппетитнейшей простокваши, которая в большом количестве продавалась на

рынке. Стипендия же уходила на абонемент в столовую и на то, чтобы═ купить

кусок мыла, без которого обойтись было нельзя.

═ Молодость брала свое. Мы иногда ходили в парк на танцы, веселились,

влюблялись, дружили по-хорошему, не допуская больших вольностей. Вокруг

меня было много молодежи, были друзья, атмосфера влюбленности, но было

немало серьезных разговоров, споров об истории, литературе, о послевоенном

будущем.

═Хватало и огорчений. Так, на короткое время я увлеклась одним историком,

казавшимся необыкновенно интересным человеком с пылкой благородной душой.

Все оказалось фальшью, пустословием. Красивые фразы скрывали мелкую

мещанскую душу, эгоизм заурядного сплетника. Разочарование было сильным,

так как я привыкла верить людям, и на моем пути встречалось гораздо больше

добрых и искренних людей, чем лицемеров и фразеров. После этого урока я

стала осмотрительней в выборе друзей и менее доверчивой.

Вскоре я узнала, что из Фараба в Ашхабад переехал один из моих добрых

знакомых Арсений Иванович П., биолог, специалист по защите железнодорожных

путей, в прошлом москвич. Встречи и разговоры с ним были живительной

струей в моей жизни, тем более, что между нами установились дружеские

доверительные отношения. Мы расходились в оценке современных событий, но

обычно не спорили, признавая право каждого на собственное мнение. Оба

любили театр, живопись, музыку, поэзию, много и часто говорили об

искусстве. Нередко с нами бывала моя подруга Флора Г., студентка

исторического факультета, эвакуированная с семьей сестры откуда-то с

Украины. Нам втроем всегда было весело и интересно. Получалась любопытная

ситуация: я была "своя" и в кругу любителей искусства, интеллектуалов, и в

кругу подруг, приехавших со мной из Фараба - им вполне хватало тех знаний,

которые давал институт, и модных в то время песен и романсов. Я

по-прежнему хотела знать все больше и больше, думаю, что в это время во

мне зрела мечта о серьезной научной работе.

═В конце сентября 1944 года я получила письмо от Маши, окаймленное черной

рамкой. В нем сестра сообщала, что 21 сентября от воспаления легких

скончался мой отец, Андрей Николаевич Дашков, не дожив до 70 лет. Целый

день я ходила оглушенная горем, но держалась, никому не рассказав о

полученном известии. Перед вечером пришел Арсений. Я коротко сообщила ему

о письме и просила не говорить слов утешения, а просто посидеть со мной

молча. Вечером, вопреки установившейся традиции, я пошла проводить его. Мы

шли молча, но на обратном пути я дала волю слезам. Я плакала о том, что

никогда больше не увижу папу, и он не узнает, как я любила и уважала его.

Я вспомнила все, что знала о нем, кляла себя за то, что уехала, не

попрощавшись с ним.

═Отец мой был незаурядным человеком, не сумевшим полностью реализовать

свои возможности. Он происходил из потомственного "колокольного

дворянства". Наша громкая фамилия связана с тем, что один из князей

Дашковых, заметив смышленого дворового мальчонку, отправил его учиться в

духовное училище, дав по обычаю свою фамилию. Это было в 18 веке, скорее

всего в царствование Екатерины второй. Мальчик,═ окончив семинарию, а

может быть, даже и академию, дал начало династии священников. По традиции

и отец мой оказался в Рязанской духовной семинарии, откуда вылетел с

треском, по его словам, "за тихие успехи и борзое поведение". На самом

деле он,═ будучи острым на язык, неудачно поговорил с ректором и не

захотел просить извинений. Дальше перед ним стал выбор: либо идти в

солдаты, либо сыскать невесту с приданым в виде места дьячка в

каком-нибудь приходе.

═В России существовал то ли писаный, то ли неписаный закон, согласно

которому осиротевшие дочери священнослужителей, оставаясь в том приходе,

где выросли, ждали жениха, имеющего═ право занять место умершего отца.

Такое место нашлось и для папы в селе Перво Касимовского уезда Рязанской

губернии. Отец женился и стал служить в местной церкви дьячком. Он

подружился со священником. Оба были вольнодумцами и к службе относились

достаточно прохладно, нередко самовольно сокращая сценарий обеден и

заутреней. На этой почве у них не раз бывали конфликты с дьяконом Марком

Твердовым, требовавшим неукоснительного исполнения всех правил. До

революции мой отец увлекался общественными делами, активно участвуя в

организации кассы взаимопомощи ссудосберегательного товарищества. Думаю,

что ему были близки идеи легального народничества. Он, как мог, помогал

крестьянам: лечил их скот, писал прошения, охотно откликался на

всевозможные просьбы. Хозяином же в собственном доме был, видимо,

неважным. Дом наш был крыт соломой, не всегда во дворе водилась корова,

зато отец мог похвастаться выращенным им великолепным иноходцем Кузькой.

Рассказывают, что этого жеребца на масленичных гуляньях не могла обогнать

ин одна лошадь.

═Родив пятерых детей, первая жена отца Наталья Павловна умерла, а он

женился на молоденькой девушке, моей матери, дочери потомственного рыбака

из деревни Поповка, находящейся за Окой, в пяти километрах от Касимова.

Мама шутя рассказывала, что согласилась выйти замуж за человека на 12 лет

старше, вдовца с пятью детьми, младшая из которых, Анна, была совсем

маленькой, только из-за Кузьки. Мама была отчаянно смелой женщиной, хорошо

управляясь с лошадьми, и прокатиться на красивых санках, запряженных

породистым конем, ей было лестно. Как на самом деле все было, я не знаю,

но мама прожила с отцом трудную в житейском отношении жизнь. Отца любили и

уважали в приходе, состоящем═ из нескольких деревень, и в праздничные дни

он частенько уезжал в гости в одну из деревень и возвращался основательно

захмелевшим. Отца по его просьбе прочно усаживали в санки, привязывали к

его рукам вожжи и выводили лошадь на первинскую дорогу. Кузька

останавливался перед крыльцом, стучал о порог копытом, и мама выходила

встречать сонного хмельного мужа, который спокойно и тихо добирался до

печки и так же спокойно засыпал, зная, что его конь в надежных руках.

═Дважды Кузька спасал им жизнь: первый раз отцу, второй - маме. Как-то раз

поздно вечером (дело было в святки) отец, как обычно, возвращался под

хмельком домой. В поле, недалеко от реки, за ним погнались волки. Один

старался обогнать Кузьку, чтобы вцепиться ему в горло, другой бежал

сбоку. Кузька помчался рысью так, что отец сразу протрезвел, крепко

ухватил вожжи и молил Бога, чтобы санки не опрокинулись. Дело принимало

серьезный оборот. Недалеко от околицы нашего села отец не выдержал и

закричал: "Караул!" В это время по селу гуляла ватага сельских парней,

среди которых был брат Федор, учившийся в духовном училище и приехавший

домой на рождественские каникулы. Он и его товарищи, узнав голос отца, с

криком и свистом выбежали за околицу. Волки отстали и ушли в сторону реки.

═Второй═ случай был с мамой и тоже в святки. Она поехала навестить своих

родных в Поповку и возвращалась домой поздним вечером. Дорога была

пустынной. Луна освещала с одной стороны знаменитый Муромский лес,

воспетый А. Ф. Вельтманом в стихотворении "Что затуманилась, зоренька

ясная?", с другой - Оку, покрытую толстым слоем льда. А посредине -

пойменные луга, где зимой часто бродили стаи волков. С мамой были две

собачки. Обе маленькие: одна чистокровная болонка, вторая, видимо, с

примесью "дворянской" крови. Кузька шел ровной рысью, собачки бежали ═по

обе стороны санок.═ Неожиданно из леса выскочили волки и погнались за

лошадью. Болонка прыгнула в санки и в страхе прижалась к маме. Вторая

собачка ухитрилась приноровиться к бегу жеребца и трусила между его ног.

Мама рассказывала, что, когда ей становилось страшно, она решалась на то,

чтобы пожертвовать болонкой и тем самым уйти от погони. Однако так и не

смогла бросить волкам собаку, доверчиво и испуганно прижимающуюся к

хозяйке. И все-таки жеребец не подвел, не дал обогнать себя волку, первым

влетел на лед. А на реке в это время было много молодежи, развлекавшейся

катаньем с высокой горы, на которой стояло наше село. Обычно в святки у

ротозеев-хозяев парни похищали сани, сняв оглобли, с хохотом и веселыми

шутками летели с горы на речной лед. Наутро хозяева, притворно ругаясь,

возвращали брошенные на льду сани. Таков был у нас святочный обычай. Волки

ушли, и мама благополучно добралась до дома. Самое интересное, что она

скоро забыла пережитый страх и, твердо веря в силу и преданность своего

любимца, продолжала рискованные прогулки.

═А волков в нашей местности водилось много. Мы жили на краю села, рядом с

кладбищем, за которым начиналась Гужовка - глубокие овраги, заросшие

деревьями, и волки не раз крали со двора то овечку, плохо запертую в

хлеву, то какую-нибудь собачку. Иногда ночью были слышны пронзительные

крики зайца, попавшего волку в зубы. Я росла смелой девочкой: ночами могла

пройти по кладбищу, остаться ночевать в пустом доме, не боялась бодливых

коров, но волков боялась панически. Они часто снились мне, страшные,

лохматые, с оскаленными мордами, и я просыпалась с криком. С возрастом это

прошло.

═Отец был интернационалистом по своим убеждениям, и нас воспитывал в том

же духе. Он ценил людей не потому, к какой национальности они принадлежат,

а по их нравственным качествам.

═У отца было много друзей-татар, жителей окрестных деревень. А однажды

произошел такой случай.═ Мне было лет шесть, братишке Коле - четыре. На

дворе стоял лютый мороз (дело было в святки). Под потолком горела

лампа-молния, мы с братом играли на полу перед горящей печкой. Вдруг за

окнами послышался шум, заскрипели ворота, залаяла собака. Вскоре открылась

дверь, и в клубах морозного воздуха вошел отец, ведя за собой ораву цыган.

Мама, конечно, ахнула, а старший из цыган, обращаясь к ней, почтительно

стал извиняться за вторжение и благодарить за то, что в такой мороз им,

бродячим цыганам и их малым детям, дали пристанище.═ Отец рассказал, что,

возвращаясь домой от наших родственников, увидел две цыганские повозки,

окруженные сельчанами. Старший цыган просил ночлега, дети, выглядывая из

повозок, тихонько плакали от холода. Крестьяне боялись незваных гостей, и

наш отец решительно, несмотря на отговоры соседей, позвал цыган к себе.

Мама как-то быстро успокоилась и засуетилась с самоваром. Детей, их было

трое: мальчик и две девочки, - посадили на печку отогреваться. Всего цыган

было семь человек: две супружеские пары и дети. Мы с Колей были рады

ребятишкам и скоро подружились с ними. Я запомнила несколько характерных

деталей их быта. Особенно нас поражало, что во время обеда и ужина за

столом располагались мужчины вместе с мальчиками, а женщины с девочками

расстилали скатерть на полу,═ у их ног, хотя еда готовилась в одном

чугуне. "Так принято в нашем роду", - кратко ответил старший не

недоуменный вопрос мамы.

═Сельчане отнеслись спокойно к пребыванию цыган у нас в доме. Они знали:

Андрей Николаевич ничего плохого не допустит. Многие даже одобряли его за

проявленную доброту, особенно когда узнали, что ваши гости - такие же

православные, как и они. Отец объяснил маме и соседям, что по строгому

цыганскому закону запрещено наносить ущерб хоть в чем-либо малом тем, кто

в трудную минуту подал руку помощи.

═Когда морозы ослабли, цыгане, поблагодарив за гостеприимство, уехали. И

тут мама хватилась ножниц. Обыскали весь дом - ножниц нет. Мама с упреком

набросилась на отца, но папа твердо стоял на своем: найдутся ножницы,

цыгане в их пропаже не виноваты. Вскоре на взмыленной лошади прискакал

старший цыган. Уже отъехав от нашего села на несколько километров, он

вспомнил, что накануне отобрал у ребятишек ножницы, бывшие тогда дефицитом,

и засунул их за подоконник, а сказать об этом забыл. Так пропажа нашлась,

и отец в свою очередь поблагодарил цыгана за то, что тот не поленился

сообщить нам, где находится столь нужный в хозяйстве предмет.

═Вспомнила я, как любили в нашей семье книги, и этим мы все были обязаны

отцу. Он хорошо знал русскую историю и классическую русскую литературу,

особенно любил произведения Л. Толстого, Н. Лескова. В доме был обычай

вечернего чтения вслух. Видимо, отец хотел приохотить свою молодую жену к

культуре. Она с удовольствием слушала, многое понимала, хотя═ училась в

школе всего полтора года. Обладая прекрасным голосом и слухом, мама═ с

детства пела в церковном хоре и продолжала петь, будучи уже замужней

женщиной. Рассказывают, что жители окрестных деревень стали охотнее ходить

в церковь, чтобы послушать, как поет═ молодая жена дьячка. Потом пошли

дети, и матери стало не до пения. Каждый год - ребенок. Она родила восемь

детей, в живых осталось шесть. Таким образом, у отца нас было десять

человек (старший брат Ваня умер взрослым, когда меня еще не было).

═На первом году революции случилась беда. После неудачных родов у матери

началось заражение крови, и она была обречена. Отец был в отчаянии. Самой

маленькой Наташе был всего годик, она заболела, и бабушка по матери молила

Бога, чтобы он прибрал ее к себе. Девочка оказалась живучей, и когда Федор,

ставший после роспуска духовного училища сельским учителем, зашел

проведать Наташу, та уцепилась за него, прижалась так сильно, что он,

завернув ее в полу пиджака, принес домой, и старшие сестры Соня и Маша

выходили ребенка.═ Федор был очень рассержен на бабушку, что та обрекла

девочку на смерть, но судить ее трудно. Время было тяжелое, детей куча,

мать умирает в больнице. И все же мама выжила и сумела родить еще двух

детей: меня и брата Колю. Бабушка называла это выздоровление мамы Божьим

чудом. ═По ее словам, дело было так. Когда из больницы пришла весть о том,

что мама обречена и ее лучше забрать домой, отец поехал берегом Оки, а

бабушка пошла тоже берегом, только противоположным. Она шла проститься с

дочерью и горько плакала. Неожиданно из глубокого оврага вышел старичок,

спросил ее, о чем она так сокрушается. Бабушка рассказала горестную историю

многодетной семьи, обреченной во второй раз осиротеть.═ Старичок начал

укорять ее в неверии в милость Бога. Он дал ей иконку, изображающую

Богородицу и называющуюся "Утоли моя печали", и строго сказал: "Молись,

мать, Богородице". После этого странный старик куда-то исчез, а бабушка,

встав на колени, прямо на берегу реки, стала горячо молиться. Каково же

было удивление и радость ее и моего отца, когда они, одновременно подойдя

к больнице, узнали, что произошел кризис и жизнь мамы спасена. Бабушка до

самой смерти была уверена в том, что ей встретился особо почитаемый в

наших краях Николай Угодник.

═Я была маленькой, но хорошо запомнила рассказ бабушки. Бабушка Анна

Михайловна была верующим человеком, искренне уважала моего отца, но до

самой смерти сокрушалась, что он воспитывает нас в неверии. "Все вы дети

у Андрея Николаевича умные да способные, - говорила она. - Только вот

безбожники, и мне придется на том свете за вас ответ перед Богом

держать". Бабушка выучила меня читать тексты молитв на церковнославянском

языке и очень любила слушать, как я их читаю, не очень-то понимая

содержание. Помню, у нее было много старинных книг на церковнославянском

языке.

═Страстью отца было тушение пожаров. Еще до революции он организовал

добровольную пожарную дружину и установил возле церкви дежурство. Там

ночами обязательно стояла чья-нибудь лошадь, пожарная машина всегда была

полна воды, а дежурный, находясь время от времени на колокольне, зорко

осматривал окрестности. Увидев пламя, он ударял в пожарный колокол, тотчас

собиралась дружина, и все мчались на тушение пожара. Набатный колокол был

необычайной силы, звон его слышали километров за пятнадцать. Им отбивался

каждый час, а зимой в метельную ночь он был прекрасным ориентиром для

заблудившихся в лугах путников.

═Нет ничего страшнее звона набатного колокола в ночи и ночного пожара! Так

как большинство изб было крыто соломой, то пожары, особенно ночные,

представляли большую угрозу. Про моего отца рассказывали, что он со своей

дружиной часто спасал от огня дома, казалось бы, обреченные на гибель,

людей и их имущество. Однажды он спас добрую половину села, а может быть,

и все село. Дело было в разгар сенокоса. Взрослое население находилось за

рекой, в селе оставались лишь старики и дети. Паром был почему-то на

стороне села, лодки тоже. У отца сломалась коса, и он вернулся в село,

чтобы сменить ее.═ А пока папа отыскивал нужные ему инструменты,

загорелась рига, стоящая напротив улицы, называемой в селе Конопляники

(по-видимому, когда-то на этом месте сеяли коноплю). За ней загорелись

остальные. Ветер═ был достаточно сильным и дул в сторону улицы

Конопляников, параллельно которой шла главная улица, называемая Село.

Достаточно было упасть одной искре, чтобы заполыхали все Конопляники, а за

ними и Село. Отец, сразу оценив обстановку, собрал ребятишек, велел

каждому взять по ведру с водой и по венику и залезть на крыши. Риги

полыхали вовсю, но ребята прихлопывали мокрыми вениками каждую страшную

гостью. Они просидели на крышах, пока не сгорели все риги. Спасать их было

некому. К тому же во время сенокоса риги стояли пустыми. Село уцелело.

═Можно себе представить ужас сельчан, отделенных от села достаточно

широкой и глубокой рекой. Молодые парни и бабы поплыли через Оку,

остальные в панике бегали по берегу. Вдруг кто-то спросил: "А где Андрей

Николаевич?" Узнав, что он находится в селе, бабы стали молиться, чтобы

Господь вразумил его спасти село, как это было не раз. Когда парни вбежали

на довольно крутую гору, на которой стояло село, все уже было кончено.

Отец сидел со своими малолетками на пригорке, курил цигарку и рассказывал

им какие-то истории. В советское время за активную работу по тушению

пожаров и образцовую организацию пожарной дружины отец был награжден

почетной каской пожарника. Она долго хранилась на чердаке.

═Общественная деятельность сослужила отцу добрую службу в 30-е годы, когда

начались раскулачивание и ссылки. Несмотря, на то, что после революции

папа отказался от службы в церкви и жили мы очень бедно, нас все равно

лишили права голоса и дали твердое задание. Оно заключалось в большом

налоге и в обязательной сдаче государству хлеба, овощей, мяса и других

продуктов. Хлеба у нас до весны никогда не хватало, мама добавляла в муку

большое количество картошки, но к нам постоянно приходила комиссия

описывать за долги имущество. А имущество состояло из лошади, которую звали

Катькой, коровы, нескольких овец, швейной машинки, которую мама неизменно

прятала, да старого═ безногого самовара, стоящего на ведре. Помню такую

сцену: я и Коля рисовали плакаты к какому-то революционному празднику,

когда пришла комиссия во главе с уполномоченным, приехавшим из города,

кажется, фамилия его была Якунин.═ Посмотрел он на нашу обстановку, плюнул

и сказал со злостью председателю сельсовета: "Ты куда меня привел? Пошли

отсюда". После этого к нам больше не приходили, тем более картошки в этот

раз в подполе обнаружили ведер десять, а муки в ларе не было совсем, лишь

немного немолотого зерна.

═У папы были враги: он был смелым, острым на язык человеком,═ и находились

люди, желавшие сослать его на Соловки, где уже пребывали лавочник Н. И.

Самгин, хуторянин Еремеев и дьякон о. Марк. Когда на заседании комбеда

поставили вопрос о высылке отца, не поднялась ни одна рука. Оказалось, что

он для каждого сделал что-нибудь хорошее. Правда, председатель сельсовета

Синяков был честным и совестливым человеком. Он, как мог,═ отстаивал своих

односельчан от расправы. Интересный случай произошел с Н. И. Самгиным. Он

бежал из ссылки и несколько месяцев прожил у себя дома, ночуя на сеновале.

Ночами Николай Иванович частенько приходил к нам, ведя в темноте долгие

разговоры с отцом. Один из таких разговоров я слышала. Отец уговаривал

Самгина, человека небогатого и доброго, пойти повиниться. Вся деревня, в

том числе и председатель, знали, где скрывается беглец, и никто его не

выдал.═ "На это надеяться долго нельзя, - говорил отец. - Все равно тебя

найдут и арестуют. Прибавят срок, отберут дом, чего ждать-то?" Отец

все-таки уговорил Самгина, и тот добровольно явился с повинной, отбыл

срок, пришел домой, вырастил детей и умер в своем доме, благополучно

пережив и страшный 1937 год, и войну. Один из сыновей его, Николай, погиб

на войне.

Жизнь моих старших братьев и сестер═ складывалась═ нелегко. В═ 1918 году

Соню, Федора и Машу═ сняли с работы,═ к счастью, ненадолго. Нашлись умные

люди, понявшие, что от этого═ в первую очередь═ проиграют═ школа═ и

народное образование,═ так как брат и сестры были═ хорошими учителями.

Вскоре═ их восстановили. Впоследствии Соня и Маша═ были награждены

орденами Ленина═ и Трудового Красного Знамени. Исключены были═ из средней

школы Василий и Сергей (потом восстановлены);═ чтобы скрыть свое

происхождение, вынуждена была учиться═ в педтехникуме═ в городе═ Михайлове

Саша.═ Какие-то неприятности, кажется, были═ и с Анной, но также═ короткое

время.

═Старшие═ дети═ отца с опаской═ посещали═ родные места. В═ колхоз нас,

конечно,═ не принимали,═ что особенно обижало маму,═ у которой был талант

выращивать огородные культуры,═ и═ к ней,═ несмотря ни на что, постоянно

приходил за советами бригадир═ огородной═ бригады═ дядя═ Саша Морозов.

Фактически она была тайным═ консультантом наших огородников,═ разбивавших

плантации═ на берегу Оки.

═А в деревне═ вечерами, пританцовывая═ под звуки гармошки,═ пели:

═Ах, подружка дорогая,

═Задаю тебе вопрос:

═Почему═ твои родители

═Не пишутся в колхоз?

═На это следовал ответ:

═Ах, подружка дорогая,

═Отвечаю на вопрос:

═Они голосу═ лишены,

═Не принимают их в колхоз.

═Колхоз наш после═ неурожайных 1932-1933 годов пошел в гору. Трудодень был

полноценным,═ колхозницы с песнями возвращались с работы домой. Помню, как

прилетел самолет,═ и на═ нем поднимали═ в воздух ударниц-льноводов. Какой

гордостью сияли═ глаза═ нашей═ соседки Марьи,═ по прозвищу Макеня, которая

раньше═ каждую зиму ходила с ребятами "по кусочкам",═ то есть

нищенствовала.

═При этих условиях═ мы никогда в доме═ не слышали═ осуждения═ Советской

власти. Отец часто говаривал: "Власти меняются, а═ государство остается".

Как ни странно, но общее═ настроение═ всех членов═ нашей═ семьи

оставалось═ советским.══ Я была═ активной═ пионеркой,═ участвовала═ во

всех школьных мероприятиях,═ ничем не отличаясь от═ остальных сельских

детей.

═Наконец,═ в 1936 году, после принятия Конституции, которую тогда называли

Сталинской,═ все наши мучения═ окончились. Я помню,═ с какой═ радостью об

этом═ сообщили пришедшие из Касимова братья.

═Нас приняли в колхоз, причем маму сразу назначили═ звеньевой в огородную

бригаду Морозова. Лето 1937 года было═ для нашей семьи═ самым счастливым.

Впервые═ собрались все, более═ двадцати человек,═ и среди них было

двенадцать человек═ учителей═ разной═ специальности. Спали, где═ придется,

больше всего в саду, зато обеды═ и ужины═ проходили═ торжественно и были

на редкость вкусными. Мама пекла═ удивительные пироги,═ было много фруктов

и овощей,═ а самое главное - несметное═ количество═ рыбы, которую ловили

унаследовавшие от деда страсть к рыболовству Василий, Сергей и Наталья.

На простой подпуск═ (ряд удочек═ на одной бечевке,═ которую═ ставили

поперек═ течения) они вылавливали═ судаков,═ лещей и, что самое ценное,

стерлядей.═ Их в это лето было много в Оке.

═Я═ никогда═ не видела отца таким счастливым,══ как в это лето. Товарищ

братьев Федор═ Смагин═ прекрасно═ играл на гармонике и каждый день бывал у

нас.═ Наташа и═ Саша═ были═ отличными плясунами, особенно═ Наташа,═ не раз

получавшая призы на различных районных конкурсах.═ Много я═ потом видела

исполнительниц═ русских═ плясок,═ но такой "цыганочки" больше видеть не

довелось. Недаром Н. А. Обухова, отдыхавшая═ в те годы═ в Поповке и

дружившая═ с маминым═ братом, дядей═ Колей, хотела взять ее в Москву, но

братья не отпустили.═ Никто не знал, откуда═ у нее это искусство, пока

однажды Наташа с присущим ей озорством═ не вызвала на "барыню"═ отца, и он

прошелся по горнице,═ показав═ свою "выходку" в═ пляске. Оказывается,═ в

молодости он славился═ этим. Наверное, мама согласилась═ выйти за него

замуж не только из-за Кузьки...

═Все это пронеслось передо мной, когда я шла через весь Ашхабад в конце

сентября 1944 года.

═Но горе-горем, а жизнь продолжается. Я училась и работала,═ и═ опять

моим любимым предметом стала═ туркменская литература. Только═ на третьем

курсе читал ее не Баймухаммед Каррыев, а поэт, критик и═ литературовед

Аман═ Кекилов, ставший═ потом,═ как и Каррыев, академиком═ Туркменской

Академии═ наук. Первые═ его лекции═ мне не только═ не понравились, но и

вызвали протест.═ Он подвергал сомнению почти все,═ что утверждал Каррыев.

Правда, высокая оценка═ туркменской═ классической═ литературы оставалась.

Он говорил о гениальности═ Махтумкули, сумевшего═ всесторонне═ показать

современную ему жизнь и создавшего впервые на Востоке конкретный═ образ

туркмена, а не человека вообще, как в персидской═ поэзии. Ученый═ поставил

Махтумкули═ и его учеников═ на должное═ место,═ отметив исторически

неизбежную ограниченность═ из творчества═ и мировидения. Вскоре я

увлеклась его лекциями и═ полностью приняла═ присущую ему═ аналитическую

манеру═ чтения═ и даже тот элемент═ скепсиса,══ который══ неизменно

появлялся в его голосе, когда он говорил═ о современной═ литературе. В

отличие от Каррыева, утверждавшего,═ что современные поэты должны

развивать лишь традиции═ Махтумкули═ и его школы,═ чтобы═ сохранить

национальную══ специфику, он═ убеждал нас в том, что поэзия Средней═ Азии

отстала═ от мировой,═ что она, в═ том═ числе═ и туркменская,═ находится

в застое═ и нуждается═ в совершенствовании═ мастерства и в обогащении

традициями══ мировой═ поэтической культуры.

═Много═ времени═ Кекеливо═ уделял═ сравнению══ оригинала с переводом,

старался═ показать нам, что блестящие═ переводчики А. Тарковский, Г.

Шенгели,═ М. Тарловский═ и другие═ не передают═ всех тонкостей═ оригинала.

Неожиданны и интересны═ были═ его═ рассуждения═ о возможности обогатить

туркменский═ стих онегинской строфой. Сначала это казалось сомнительным:

ведь мы уже привыкли к═ устоявшимся формам═ восточного═ стиха,═ а также═ к

характерным тюркским четверостишиям - гошги. Но вот однажды═ он принес═ на

м на занятия═ свою поэму "Любовь", переведенную Г.═ Оболдуевым (вышла═ в

1948 году в Москве═ под редакцией П. Скосырева).═ Это была поэма═ со всеми

признаками═ древнего дестана: внезапно вспыхнувшее любовное═ чувство,

препятствие══ на пути любви, страстные послания влюбленного. В ней═ много

ссылок па популярных на Востоке дестанных героев:═ на любимую═ мною═ Саят,

на Зохре, на Шасенем.══ Не забыты и Лейли с Меджнуном. Именно с любовью

прославленных═ героев═ сравнивает Аман═ Кекилов любовь своего героя

Акмурада Аширова═ к учительнице Огульнабат. ═Однако в поэме традиционное

соединено с═ таким═ новаторством,═ что это вызвало═ протест у многих

консерваторов═ от═ поэзии. Самое главное -═ автор создает═ образ═ героя,

нашего═ современника. Действие═ происходит в войну,═ герои - обыкновенные

люди с обыкновенными чувствами═ и поступками.═ Демобилизованный═ офицер,

теперь работник═ Наркомпроса═ Акмурад, влюбляется в учительницу

Огульнабат, любящую фронтовика Бегенча.═ Возвратившийся═ с фронта═ Бегенч

умирает от ран,═ и финал═ остается═ открытым.═ Автор═ дает надежду

читателям, что═ счастье═ для молодых людей═ еще возможно.

═Сам выбор героев - уже новаторство. Поэт говорит о том, что в старых

дестанах герои всегда цари, царевны, "Пери,═ порхающие в небесах, во сне

влюбляющиеся друг в друга..."═ В его же поэме любит и страдает "молодежь

теперешней═ эпохи <...> В каждом═ шаге, вздохе любой герой═ мой близ тебя

стоит...":

═Ведь сам-то ты, вскочив на спину═ дэва,

═По облакам не мчался никогда?

═И в райский сад, спасаясь═ божья гнева,

═Не проникал, оставив города?

<...> Так почему ж, скажи мне, почему,

═Я должен был, задумавши поэму,

═Писать на фантастическую тему,

═Оставив мир наш, став к нему спиной?

═Поэма═ была написана не двустишиями (бейтами),═ а онегинской строфой,

каждой главе═ предпослан эпиграф не только═ из популярных дестанов,

стихотворений Махтумкули, Молла-Непеса, но и из Пушкина, Гете, Руставели,

В. Жуковского, К. Симонова. Самый удачный персонаж произведения - его

герой Акмурад Аширов. Ему автор дает широкую═ и разностороннюю

характеристику, уделяя═ особое═ внимание═ годам═ учебы═ в Московском

университете, где он не только═ посещал═ театры, музеи, библиотеки, но и

жадно═ впитывал в себя достижения мировой культуры. К сожалению,

остальные═ два героя поэмы═ значительно уступают ему в достоверности и

убедительности.═ По-настоящему═ я все это осознала═ значительно позже. И

все же, слушая Кекилова, мы понимали, почему он в 1944 году, когда в

туркменской═ поэзии═ царствовали═ традиционные═ образы,═ размеры═ и даже

схемы, стал использовать онегинскую═ строфу. Туркменская литература

требовала═ обогащения═ опытом═ мировой═ поэзии.

═Особенно архаичным показалось стихотворение Кара Сейтлиева,═ посвященное

одному из первых героев═ Советского Союза═ Курбану Дурды, который═ со

своим пулеметным расчетом на несколько═ часов══ задержал═ наступление

немецкой═ части,═ дав═ возможность═ нашим солдатам═ отойти═ на новые

рубежи═ и═ закрепиться на них.═ Конечно,═ когда он═ вернулся после ранения

в Ашхабад,═ его на родине встретили с триумфом.═ Курбану посвящали стихи,

песни, пьесы, портреты═ его были═ развешаны по всему═ городу. Я хорошо

его знала, так как училась с ним на одном═ курсе,═ только он - на

историческом═ отделении.═ Это был скромный симпатичный парень, как-то даже

стесняющийся═ своей слава. А в═ стихотворении Кара═ Сейтлиева, которое

так═ и называлось "Курбан Дурды", он изображался═ неким═ сказочным

богатырем, что "с ревом тигра вышел в поле, Победы═ чуя торжество..." Конь

у него крылатый,═ от его крика падают═ горы и замертво═ валятся═ тысячи

врагов,═ он огненноглавый═ и так далее. Словом, реальному═ человеку═ поэт

приписывал═ все качества эпического═ богатыря, чем немало═ смутил самого

героя. Мы, конечно,═ стали слегка═ поддразнивать Курбана, ═и он рассказал

случай,═ происшедший с ним на вокзале. Увидев свой портрет и,

залюбовавшись им, подумал: "Вот если бы я таким был в жизни",═ а потом

заметил девушек,═ которые═ говорили═ между собой: "Какой симпатичный

молодой человек,═ вот если бы познакомиться═ с ним..."═ Дальше Курбан

признавался: "Слышу эти═ слова, стою рядом═ и чуть не плачу: что ж это они

на меня-то внимания не обращают".═ Умный парень═ понял самую═ суть

явления: непомерное═ преувеличение качеств═ изображаемого═ героя привело к

разрыву══ между═ искусством═ и действительностью. Позже═ мне стало ясно,

что ускоренное═ развитие литературы═ и вульгарно понятые принципы

социалистического реализма═ не могли не привести═ к таким═ абсурдным

явлениям.

═Всего этого нам Кекилов,═ конечно, не говорил, но его рассуждения о

соотношении традиций и новаторства, о необходимости обновления

устоявшихся форм═ стиха давали пищу для размышления. При этом он удачно

ссылался на пример═ Пушкина, не боявшегося ломки═ старых поэтических

традиций. Лекции Кекилова очень помогли═ мне потом, когда я стала

разрабатывать курс истории литератур народов СССР.

═Спустя два года═ я присутствовала на Пленуме═ туркменских писателей,═ где

как раз и был поставлен вопрос═ об отношении к древним традициями.

Выступали критики, которые═ высмеивали═ традиционных львов═ и тигров,

примеры неумеренного восхваления,═ привязанности к старым═ приемам

художественного творчества. В числе═ их был и Аман Кекилов.═ Но нашлись и

защитники═ старины, во главе═ их находился Баймухаммед Каррыев.═ Он

говорил,═ что туркменская═ литература,═ породившая таких поэтов, как

Махтумкули, должна═ идти своим путем,═ не оглядываясь на европейские

литературы. Пленум был ответом на выступление в Москве═ Н. Тихонова,

поднявшего═ эту═ важную для восточной═ поэзии проблему. Формально

туркменские писатели═ поддержали═ его, но я видела, что═ далеко═ не все

были убеждены в этом. Сторонников═ Баймухаммеда Каррыева, на мой взгляд,

было больше, чем═ Амана Кекилова и проф.═ И. Н. Бороздина, очень

убедительно развивавшего на туркменском материале═ мысли Н. Тихонова. Лишь

спустя═ несколько═ лет туркменские══ писатели═ признали важную═ истину:

без обновления, взаимовлияния═ и взаимодействия литературный═ процесс

развиваться не может. Пример═ подал Сейтлиев.═ В стихотворении═ "Портрет"

он высмеял═ самого себя за пристрастие═ к стереотипным образам═ в

портретной═ характеристике:═ лицо - луна═ в четырнадцатый═ день рождения,

брови - луки, ресницы - стрелы, кудри - змеи═ и так далее, за═ которыми

пропадали═ и правдоподобие, и индивидуальность героини.

═Интерес═ к туркменской литературе═ вызвал═ у меня желание понять ее связи

с другими═ тюркскими═ литературами, в частности, с═ соседней узбекской═ и

с литературой, созданной на фарси═ (персидский язык). В дальнейшем я

обратила внимание═ и на другие═ литературы.═ Так постепенно подсознательно

подготавливалась основа для═ представления более широкой═ картины

развития═ литератур народов,═ входящих в состав Советского Союза,═ что и

стало основой разработанного═ гораздо позже═ курса по истории

национальных литератур уже не только Востока, но и славянских и

прибалтийских.

═А дни═ шли,═ и победа═ над врагом═ приближалась. Мы по-прежнему═ ждали

сводок с фронта,═ мечтали о послевоенной жизни, голодали и учились.═ Все

больше узнавали о том, что натворили═ враги═ и на нашей═ земле, оплакивали

погибших. Ненависть к немцам была всеобщей.══ Правда,═ советская

пропаганда═══ старалась═ убедить нас в том, что═ "Гитлеры приходя и

уходят, а Германия, народ немецкий остается",═ но мы довольно═ прохладно

все это воспринимали.═ Могла ли я думать, что пройдут годы, и я буду с

любовью заниматься с немецкими студентами,═ сумею преодолеть свою

неприязнь═ к немецкому═ народу═ и что некоторые═ из них станут═ мне очень

близкими.═ Но это будет═ уже═ в 60-70-е годы═ в Воронеже.

═В последний год войны,═ как и раньше, живя впроголодь,═ мы находили═ время

для дружеских бесед и увлечений, веселых═ вечеров. Мое положение═ в

институте═ было непростым.═ С одной═ стороны,═ я студентка,═ с другой -

директор═ библиотеки, член Ученого совета.═ Но мне═ удавалось легко

преодолевать это.══ Общее отношение═ ко мне═ было доброжелательным. Меня

не смущало, что одела═ я была кое-как, ведь плохо═ одевались почти все.

Правда, иногда═ хотелось═ выглядеть═ нарядной, тем более,═ что на мен

многие обращали внимание, но═ мысли═ эти═ уходили быстро, и я═ спокойно

переносила═ свой внешний вид, стараясь держать в порядке═ единственное

платье,═ сшитое═ из полотна,═ сотканного из═ отходов═ хлопка. Окантованное

голубым═ шнуром,═ украшенное═ голубыми пуговицами,══ чуть расклешенное,

оно отлично сидело═ и═ очень мне═ нравилось, хотя в таких платьях щеголяли

все студентки.═ Потом появились американские═ подарки: костюмы, платья,

кофточки, иногда═ очень красивые и новые.═ Нам, правда, из═ этих подарков

доставались лишь жалкие═ остатки,═ но мы были рады всему. Следом стали

выдавать талоны═ уже на═ наше советские═ вещи. Так, стараниями

девочек-однокурсниц,═ хорошо ко мне относившихся,═ я получила талон на

куртку из искусственного меха, которая меня очень═ выручала,═ так как я

продолжала═ носить свой достаточно═ потертый═ френч.

═Стали приходить посылки от родных. Я дважды получала из дома

отправленные═ Сашей═ посылки═ с сухарями из ржаного хлеба. Они казались

нам невиданным лакомством. В одной═ посылке я обнаружила черные

матерчатые═ туфли═ на веревочной═ подошве. Они мне показались даже

изящными, если учесть, что я ходила═ летом почти босиком. Обувь моя

состояла═ зимой═ из галош, летом - из подметок, к которым были привязаны

цветные═ веревочки. Эту обувь мы называли босоножками. В марте 45-го Маша

прислала мне (уже из Москвы)═ очень красивое═ платье из белого═ льна с

голубой═ белорусской вышивкой. В нем и в туфлях на каблуке,═ хотя и

матерчатых, я чувствовала себя прилично одетой.

═Я регулярно получала письмо из дома. Писала их Саша, а иногда═ и мама. Ее

каракули были особенно дороги,═ да и слог у нее был хороший,═ только вот

адрес═ на конверте надписывал кто-нибудь из домашних. Сергей больше не

пропадал, Василий и Федор═ находились в безопасных местах, сильнее═ всего

я беспокоилась о Коле.═ С ним═ у меня═ переписка велась постоянно. Он был

связистом, шел на запад═ с передовыми частями.═ Братик мой═ умудрялся

иногда═ иносказательно сообщать, где находится.═ Обычно═ это было связано

с каким-нибудь═ образом (вроде═ "Жемчужины у моря")═ или═ с литературным

героем. Так, находясь═ в Тамани,═ он напомнил мне о приключении

лермонтовского героя,═ когда═ его чуть было не утопили.

═К концу апреля═ мы уже с нетерпением ждали взятия Берлина. И этот день

пришел.═ Он стал дважды═ знаменательным для меня: я═ впервые═ встретилась с

Ильей═ Николаевичем Бороздиным. Я его не раз видела в стенах института,

встречала═ изредка═ на заседаниях Ученого совета. Меня он не знал, так как

не бывал в институтской═ библиотеке, предпочитая═ республиканскую. Что я

знала о нем?═ Был в═ лагере, освобожден═ досрочно, дворянин, известный

ученый. Студенты═ его боятся и уважают. Вот и все.═ И, конечно,

внешность...═ Даже не зная его, можно═ было сказать - профессор.═ Я помню,

как однажды═ пожалела,═ что он не филолог,═ не═ литературовед. О том, что

он когда-то был довольно известным═ критиком═ и членом═ Союза писателей,═ я

и понятия не имела. Впрочем, я тогда мало о нем думала. Меня интересовали

совсем другие люди, другие проблемы. О будущем я не заботилась:═ привыкла

полагаться на судьбу. Могла бы выйти замуж, но для меня было достаточно и

одного замужества.═ Но вот некое═ странное═ явление я и теперь не могу

объяснить. Как только кто-нибудь═ начинал активно проявлять ко мне знаки

внимания,═ мне тотчас═ же снился один и тот же сон, который═ я никак═ не

связывала═ с чужим═ для меня═ и далеким профессором. Этот сон снился мне

на протяжении примерно двух лет. Мне снилось, что я иду═ по разлившейся

Амударье, мне жарко,═ хочется пить, но вокруг══ соленая гнилая вода,

какие-то жалкие кустики и много всякой═ нечисти: жаб, змей, пауков.═ Я

наклоняюсь к воде══ и слышу═ чей-то незнакомый═ голос: "Не пей. Иди прямо,

прямо".═ В ночь перед взятием Берлина═ и знакомством с Ильей═ Николаевичем

я увидела═ этот сон═ по-другому.═ Мне снилось, что я вышла═ к чистому

глубокому озеру. Сияло солнце, ласково═ светился песок,═ и тот же голос

приказал: "Теперь пей сколько хочешь".═ Я наклонилась и из пригоршни

напилась вкусной═ холодной═ воды. Вкус ее═ я чувствую═ и сейчас. Последний

сон я запомнила, связав его с долгожданным окончанием войны.

═И вот утром 2 мая раздались═ радостные крики: "Наши взяли Берлин!═ На

рейхстаге красные═ флаги!═ Победа!"═ Все понимали,═ что это еще═ не

окончательная═ победа, но взятие Берлина═ означало═ скорое завершение

войны.

═Стихийно в актовом зале начался═ митинг.═ Выступало много═ людей,═ в том

числе и Илья Николаевич. Он говорил о значении═ взятия столицы рейха,══ о

том, что мы пришли═ во вражеское логово второй раз, что Германия много лет

была очагом войны═ и теперь═ с этим покончено. Его слушали с большим

вниманием. И вот, сам не знаю почему, я попросила слова. Помню, мне

пытался остановить Григорий═ Петрович Е., который в это время был

аспирантов Ильи Николаевича, и с которым я была═ в дружеских отношениях.

"Ты с ума сошла! Выступать после Бороздина - это безумие!" - говорил он,

схватив меня за рукав. Вырвавшись, я пошла═ к трибуне.═ О чем я говорила и

как говорила - не помню.═ Наверное, о том, как долго═ мы ждали этого═ дня

и как мы рады сейчас. Помню одно: яркие черные глаза, устремленные═ на

меня,═ и мелькнувшую вдруг═ мысль: "С этим человеком═ у меня будет связано

что-то═ очень значительное".═ Мне долго═ аплодировали. Григорий Петрович,

когда═ я проходила мимо него, шепнул: "Ну, такого я от тебя не ожидал", -

но я только отмахнулась от него, находясь═ во власти═ вдруг нахлынувшего

на меня═ эмоционального═ подъема.

═Моя приятельница, Нина Назарова, сказала мне после═ митинга: "Теперь жди.

Илья Николаевич обязательно═ захочет познакомиться с тобой". Я только

смеялась. Личность═ профессора Бороздина═ была овеяна═ такими легендами,

он казался═ таким недоступным... Но слова Нины стали═ пророческими.

Оказывается, после═ митинга═ Илья Николаевич═ громко═ спросил кого-то:

"Кто эта белоруска?", а на следующий═ день пришел═ в библиотеку.═ Пришел и

прямо сказал: "Я слышал вчера Ваше выступление. ═Вы мне показались

способным человеком. У кого Вы учитель?" Я ответила, что люблю туркменскую

литературу, но из-за недостаточного знания═ туркменского═ литературного

языка═ не могу═ ею заниматься.═ Тогда═ он спросил, не хотела бы я работать

с ним. Я растерялась. "Но ведь Вы историк, а я филолог.═ Меня═ интересуют

русская литература═ и русская история". "Какая именно эпоха═ и кто из

русских писателей?" - продолжал спрашивать он. Я ответила, что хотела бы

заниматься Радищевым.═ Действительно, интерес═ ═к Радищеву═ и его эпохе

возник у меня═ еще═ в юности,═ после того═ самостоятельного спектакля, где

я играла═ крепостную═ актрису,═ а брат,═ игравший═ вольнодумца, цитировал

целые═ отрывки из "Путешествия из Петербурга═ в Москву". Кроме того,

Александра Терентьевна═ много рассказывала нам о жизни═ и подвиге

Радищева,═ дерзнувшего бросить вызов═ самой═ Екатерине.═ После═ я много

раз перечитывала═ его книгу, неизменно восхищаясь═ личностью этого

замечательного человека.═ И тут я впервые узнала, что Илья Николаевич

настоящий═ всеобщий историк═ и что у него есть работы по русской истории.

Кроме того, он еще═ и литературный критик,═ писавший об историческом

романе.═ В разговоре с ним я убедилась, что профессор хорошо знает

литературу, посвященную Радищеву, и я с радостью═ дала согласие заниматься

у него. Разговор с Ильей Николаевичем (а он продолжался довольно долго)

открыл многое═ в самой себе. Я поняла, что во мне давно жила мечта═ об

Учителе, общение с которым═ обогащало═ бы меня,═ давало═ широкое

представление о мире,═ о его прошлом═ и нынешнем═ состоянии═ и у которого

я могла═ бы═ постоянно учиться. После разговора═ с Бороздиным вновь

проснулась та же жажда═ знаний,═ что толкнула═ меня на бегство из Фараба.

═Разумеется, я захотела послушать его лекции.═ Выбрала═ спецкурс "Культура

средних веков".═ Первое, что я заметила - это═ исключительное═ внимание

студентов-историков. Читал Илья Николаевич просто, без эффективных сцен,

скорее,═ рассказывал, но═ так, будто он жил═ в те далекие═ века.═ Причем

ничего лишнего,═ каждое слово имело значение, каждая фраза═ что-нибудь

прибавляла══ к характеристике эпохи и его представителей. Это были первые

по-настоящему научные═ лекции,═ прослушанные═ мной═ и законспектированные.

Только тогда═ я поняла, что такое═ настоящий═ ученый.═ Интересно, что

студенты-историки═ с гордостью и═ немного ревниво поглядывали═ на нас═ с

Тамарой - филологов,═ неизвестно═ зачем═ вторгшихся═ в их "епархию".

═Я была═ неопытна,═ и Илья Николаевич═ терпеливо учил меня═ обращению с

текстом,═ с работами исследователей,═ умению═ сопоставлять их оценки и

суждения,═ аргументировать═ собственные═ выводы═ и═ предположения.

Результатом моей═ первой═ работы была═ маленькая статья,═ опубликованная

в 1946 году═ в газете "Туркменская искра".═ Статью═ я назвала═ "Набат

революции" - так═ охарактеризовала "Путешествие из Петербурга в Москву"

моя═ однофамилица, знаменитая═ княгиня Дашкова.

═Но это все было позже. Через несколько═ дней после═ знакомства с Ильей

Николаевичем═ пришла ═долгожданная Победа. Мы знали, она придет скоро,

очень скоро, и все же═ она явилась неожиданно: 8-го вечером═ мы легли

спать как обычно, спали крепко,═ а на рассвете раздались громкие═ крики,

выстрелы,═ непонятный шум. Он не испугал нас - мы сразу поняли:

наконец-то! Выскочили в коридор, потом═ в институтский сад, кто в чем.

Полураздетые, бросались в объятия друг к другу, плакали, кричали: "УРА!",

вели себя как одержимые...═ Сон мгновенно пропал, все кое-как оделись, и

теперь═ уже в саду стихийно═ начался митинг.═ Говорили═ сумбурно,

откровенно плакали, смеялись...═ Было ощущение═ необыкновенного═ единства,

сплоченности всех,═ без различия═ национальности.═ Никто не думал о дружбе

народов,═ она была тут, в глазах каждого...

═После митинга═ мы пошли═ в город. Казалось, весь Ашхабад вышел на

площади,═ на улицы,═ на рынки,═ где творилось что-то═ невообразимое. Там

обычно армяне═ продавали═ домашнее вино. В═ этот день пили═ все, причем

большинство═ торговцев═ вином денег за него не брали. Нас, девушек,

подзывали к себе,═ наливали вина и просили выпить, кто за радость, кто за

павших на войне. Закуски═ почти не было, и у нас слегка═ кружилась голова.

Самое═ интересное,═ что в этот день═ не было═ пьяных: было ощущение

чего-то очень значительного, даже не праздника, а какого-то═ торжества,═ а

если и праздника,═ то "со слезами на глазах".═ О═ поверженной═ Германии

не хотелось═ думать. Хорошо═ помню:═ злорадства и ненависти═ не было -═ мы

в этот день были═ выше═ этого. Вечер═ я провела═ в семье═ у Нади,═ где

царила═ та же торжественно-грустная атмосфера.

═НЕЖДАННОЕ БЕДСТВИЕ

═Казалось, ничто не предвещало беды: 5 октября 1948 года═ был тихий

теплый вечер.═ Мы возвращались из кино, постояли═ у ворот дома,

встретившись с соседями, и Илья Николаевич═ заметил:══ "Такое впечатление,

что природа═ затаилась, словно═ перед катастрофой".═ Действительно, было

удивительно тихо: листья на деревьях замерли,═ даже звезды,═ казалось,

перестали мерцать, ни один═ звук═ не нарушал тишины...═ Мы пришли домой,

выпили чаю и легли спать. Жили═ мы на первом═ этаже═ двухэтажного дома,

принадлежащего винзаводу. Окна были═ закрыты ставнями, как это принято═ на

Востоке. Дверь═ выходила в коридор,══ с противоположной═ стороны═ которого

помещались кухня═ и маленькая комнатка, с═ окнами═ на террасу, где я часто

занималась. Илья Николаевич имел обыкновение═ просыпаться,═ чтобы

послушать последние═ известия,═ начинавшиеся в половине второго по

ашхабадскому времени и в половине═ двенадцатого по времени═ московскому.

Напившись чаю, он обычно═ занимался═ до утра, а затем,═ поспав еще═ часа

два,═ вставал и уходил в институт. В этот раз я проснулась вместе═ с ним.

По радио═ передавали═ веселую музыку,═ кажется, это была "Сильва".

═Наши окна═ выходили═ в сторону Копет-Дага,═ и я часто любовалась снежными

вершинами,═ постоянно меняющими окраску. И вот неожиданно со стороны═ гор

раздался страшный гул и тотчас послышался═ удар в угол комнаты, где мы

спали. Фронтовики═ потом говорили, что это было похоже на прямое попадание

бомбы. Ярко═ вспыхнула лампочка и погасла, все завертелось, словно в

адском вихре, с грохотом полетели═ книжные полки,═ посыпалась штукатурка,

рухнула кирпичная печка,═ стоящая у стены.

═В те дни много говорили═ о планах═ Америки сбросить на советские города

атомные бомбы. Естественно, что первая═ моя мысль═ была: "Это атомная

бомба. Вот и═ конец. Хорошо, что мы вместе".═ Когда═ же все посыпалось, я

почувствовала, что Илья Николаевич прикрыл меня собой═ и закрыл руками мою

голову. Продолжался этот кошмар═ совсем═ недолго,═ меньше═ минуты. Потом

все стихло, и я услышала голос мужа: "Полина, это землетрясение".══ И

вдруг я ощутила═ какое-то необыкновенное спокойствие.═ Я встала, нашла

мужу очки,══ туфли, пиджак, который набросила═ ему на пижаму, себе -

халатик и тапочки и стала искать выход. Подошла к окнам - ставни не

открывались, видимо,═ их зажали перекосившиеся стены.═ Подошла═ к двери -

она снаружи═ была═ завалена кирпичами. Как потом оказалось, второй этаж

частично══ снесло на улицу,═ частично он упал на маленькую═ комнату,

коридор═ и веранду.═ Я не знаю,═ откуда у меня═══ взялись═ силы, но я

отодвинула груду кирпичей═ и приоткрыла═ дверь. Теперь надо было в полной

темноте найти выход═ из коридора, дверь которого, как оказалось, вообще

было невозможно открыть. Оставалось одно: через═ каменные═ завалы выйти на

веранду. Было тихо и страшно, хотя я по-прежнему действовала почти

автоматически.═ Помощи ждать было═ неоткуда.

═И все же через груды═ камней═ мы выбрались на веранду, а потом во двор,

весь═ заваленный═ рухнувшим вторым═ этажом.══ Шли осторожно. Илья

Николаевич═ меня несколько═ раз предупреждал: "Смотри внимательно, могут

быть трещины".═ А куда═ было смотреть, когда пыль стояла═ столбом,═ и

ничего не было видно,═ даже звезд. Наконец, ощупью пробираясь по двору, мы

обогнули дом и оказались на улице,═ где горел костер,═ зажженный

уцелевшими жильцами дома. Тротуара не было, все завалено каменными

глыбами, кирпичами и мусором. Когда мы подошли к костру, навстречу нам

бросились Г. С. Воблый и его мать, старая кубанская казачка Прасковья

Еремеевна. "Вы живы?" - "Живы. Слава Богу". Эти═ слова потом звучали в

городе постоянно. Их произносили все: верующие и атеисты, люди разной

национальности и разного═ положения. У костра сидели какое-то время молча,

потом неожиданно для всех Прасковья Еремеевна═ тихо,═ но отчетливо

произнесла: "Господи, сколько раз я говорила: провалиться═ бы═ этому

Ашхабаду!═ А он взял да и провалился. Господи, Господи, зачем ты послушал

меня, дуру═ старую". Ее причитания═ тогда даже═ не рассмешили, нам было не

до смеха.═ Лишь потом, много времени спустя,═ до меня═ дошел═ комизм

ситуации.═ Прасковья Еремеевна удивила═ меня в ту ночь,═ хотя я и потеряла

способность чему-либо удивляться.

═А по нашей═ улице═ (это был широкий═ проспект Свободы)═ бежали

обезумевшие═ люди. Некоторые останавливались у костра, спрашивали, где они

находятся,═ и кто со стоном,═ кто с воплем поворачивались и бежали в

обратную═ сторону.═ Я видела═ сошедших с ума женщин, окровавленных,

ползущих куда-то людей, слышала проклятия═ Богу и мольбы, обращенные═ к

нему же. Весь город стонал. Крики═ слышались с неба, на котором═ были

видны═ отблески бушевавших кое-где пожаров. Я потом═ спрашивала, отчего

стонало и кричало небо? Мне разъяснили, что этот эффект═ создавал

плотный слой пыли, поднятый═ с земли═ рухнувшим городом. Илья Николаевич

позже═ мне признавался, что ему в ту ночь═ представилась Помпея в час ее

гибели. В юности═ он═ участвовал═ в раскопках═ этого города и, конечно,

хорошо═ знал знаменитую═ картину Брюллова. "Это было═ не менее═ ужасно,

чем на полотне═ художника", - говорил муж, вспоминая═ ночь катастрофы.

Кстати, он предупреждал всех,═ что в восемь═ часов утра будет повторный

сильный═ удар,═ и потому═ надо быть осторожнее и не пытаться═ проникнуть в

развалины═ домов. Илья Николаевич═ переживал уже═ второе землетрясение

(первый раз в Ялте). К тому же он был═ археологом═ и знал, что говорил.

Действительно, удар повторился сило в 8 баллов,═ и были новые═ жертвы.

Одни═ отправились в развалины за своим добром,═ другие═ - за чужим.═ Эта

ночь═ показала═ истинную═ сущность человека:═ одни самоотверженно спасали

погибающих, другие═ старались урвать что-нибудь═ для себя.═ Надо сказать,

что═ самоотверженности═ и доброты было гораздо больше, чем алчности и

жестокости. Люди═ помогали═ друг другу, надеяться было═ не на кого.

Гарнизон═ города═ был небольшой,═ и военные═ занимались═ главным═ образом

охраной═ важных объектов Ашхабада, спасением погибающих═ ═в огне рабочих

стекольного завода,═ на которых вылилась═ расплавленная═ масса,═ и жителей

горящих домов═ и═ общежитий.

═Нельзя не вспомнить добрым словом═ энергию═ и распорядительность═ "отцов"

города.══ В ночь землетрясения в ЦК партии и в горкоме ═проходили

совещания.═ Члены горкома═ бросились из окон второго этажа. Некоторые из

них═ погибли, некоторые═ сломали═ ноги. Члены ЦК заседали═ на третьем

этаже. Когда═ начал═ трястись═ и разваливаться═ дом, они не стали покидать

зал заседания, а═ ждали, что═ с ними будет. К счастью, зал был небольшого

размера,══ и потолок══ над ним уцелел. К счастью═ для города. Никто из

высокого══ начальства═ не побежал═ домой═ спасать близких. Первый

секретарь ЦК Шаджа Батыров, министр═ госбезопасности и начальник

ашхабадского═ гарнизона═ организовали штаб по спасению города. Они

обосновались в парке,═ в постаменте очень красиво оформленного узорами

туркменских ковров памятника В. И. Ленину, представлявшем собой═ довольно

большое═ помещение,═ и в течение═ многих дней не покидали его. Батыров

лишь на несколько═ минут зашел═ в свой дом, чтобы══ попрощаться с погибшим

единственным сыном. Штаб, главой═ которого стал начальник военного

гарнизона, объявил чрезвычайное═ положение.═ Тотчас═ же были═ поставлены

посты у банка,═ у ювелирного магазина и═ у винзавода. Мы слышали

выстрелы.═ Это на месте расстреляли═ несколько═ мародеров.═ Дело в том,

что═ рухнула═ тюрьма, и выбравшиеся на волю═ арестанты═ повели себя═ очень

"раскованно". Правда,═ не все.═ Я знаю═ несколько случаев,═ когда бывшие

заключенные, рискуя собой═ вытаскивали из-под═ обломков═ зданий═ стариков

и детей.═ Одна═ знакомая═ рассказала═ мне,═ как она пыталась помочь═ своей

единственной дочери,═ попавшей в такое═ положение, что каждый═ новый

толчок (а трясло═ нас каждые полчаса)═ мог═ оборвать ее жизнь.═ Вытащил ее

из-под груды═ камней неизвестный человек. Когда═ она пыталась═ вручить ему

ковер, он решительно отказался,═ сказав: "Мать, молись═ за меня. Я бежал

из тюрьмы".═ Принятые═ жесткие меры,═ возможно,═ предотвратили

разграбление города. Тем более, что нашлись желающие═ проникнуть в винные

подвалы.═ Трудно себе представить,═ что могло═ произойти,═ если бы не

энергичные═ действия начальства. Ведь погиб же сын командующего

Среднеазиатским═ военным округом генерала И. Петрова. Он был полковником,

адъютантом отца, прошел с ним═ всю Великую Отечественную═ войну═ и

уцелел, чтобы погибнуть═ от═ рук═ мародера═ на развалинах Ашхабада.

Произошло это на глазах═ генерала-отца. Бандит в форме═ милиционера

выстрелил в полковника в упор,═ когда тот═ попытался═ прекратить═ грабеж

магазина, происходящий средь бела дня. Известие об этом═ потрясло

ашхабадцев, казалось бы,═ уже не способных═ ни на какую реакцию.

═Москва узнала о бедствии в ту же ночь. Шофер Батырова, также не успевший

побывать дома, взял рацию,═ нашел в 80 километрах от Ашхабада не

оборванные═ провода═ на уцелевших телеграфных═ столбах,═ соединился с

Кремлем и сообщил, как говорили, прямо Сталину о случившемся. Утром из

Москвы по распоряжению═ Сталина═ вылетел первый самолет. В Ашхабаде

упорно═ говорили,═ что прилетал Маленков (в 1948 году═ самолет═ долетал до

столицы═ Туркменистана за 10 часов). И заработала машина. Вот тогда-то и

проявились преимущества═ социалистического строя. Из Ташкента═ прилетели

войска для спасения жителей═ и расчистки города.══ Каждый═ день прилетало

в город и улетало больше══ полутораста самолетов. За три дня вывезли

более семи тысяч раненых.═ Их приносили═ и привозили═ на площадь им. Карла

Маркса. Я помню, что с кем-то из соседей═ относила═ туда══ раненую

соседскую═ девочку Ситару.

═Картина═ была ужасная. На земле лежали═ стонущие и кричащие═ люди,═ и тут

же стояли═ самодельные═ операционные═ столы...═ Уцелевшие врачи═ все до

одного═ находились на площади.══ У них не было═ ни медикаментов, ни

инструментов, как при таких условиях═ оперировать═ ночью и днем -═ уму

непостижимо.═ Вскоре═ все было уже по-другому. По улицам═ ездили═ машины,

забирая раненых,══ на площади их спасали═ прилетевшие═ со всех═ концов

Союза═ врачи.

═Самолеты привозили═ хлеб, сгущенное молоко и другие продукты, лекарства,

консервированную кровь,═ дефицитный тогда пенициллин,═ противостолбнячную

сыворотку - все, что было нужно═ раненым.═ Ашхабадцев═ две недели

бесплатно кормили. Просто останавливалась═ где-нибудь═ на углу═ грузовая

машина,═ люди подходили и получали═ по буханке═ хлеба═ в одни═ руки.

Другие═ машины═ развозили═ самые необходимые продукты.═ На каждом углу

были поставлены столики с медикаментами: йод, вата, бинты, борная кислота

и другие═ дезинфицирующие средства - все, что надо для первой медицинской

помощи. А главное - город понял, что его не оставили в беде,═ что вся

страна═ поднялась ему на помощь. Кара Сейтлиев нисколько не преувеличивал

в своем═ стихотворении:

═...Когда еще кирпич дымился,

═Когда из всех подъездов и ворот

═Еще несли носилки, появился

═Над Ашхабадом первый самолет...

═Продукты привезли из Казахстана,

═И прибыли лекарства из Москвы,

═И докторов прислал Таджикистан,

═И мастеров прислал Узбекистан,

═Приехали Киргизии═ посланцы,

═Грузины, москвичи, азербайджанцы...

═У памятника Ленину сошлись

═Народы в то нерадостное утро.

═Что я делала той ночью? До сих пор помню все почти до мелочей. Усадив═ у

костра Илью Николаевича, мы с Прасковьей Еремеевной стали действовать. Эта

женщина в обычное время сварливая и малосимпатичная, в ту ночь была

героиней. Она старалась, как могла, помочь═ всем попавшим═ в беду. Рядом с

нами, буквально за стеной, завалило детей:═ трех девочек.═ Отец и═ брат их

погибли сразу, мать успела═ выбежать,═ но от страха была═ не в себе. Она

не могла заставить себя даже подойти к уцелевшим стенам═ нашего рухнувшего

дома. Девочки═ плакали═ и звали мать. Прасковья Еремеевна, набрав в кружку

воды═ и приказав═ мне светить ей, несколько раз буквально подлезала═ к

девочкам,═ поила═ их водой,═ ободряла. Несколько раз она пробиралась═ к

студенту═ мединститута Мише,═ на которого упала═ железобетонная плита═ из

антисейсмического укрепления, рассчитанного на═ 8 баллов (на Ашхабад

обрушилось землетрясение силой 9-10 баллов). Илья Николаевич очень жалел

Мишу. Он дважды останавливал проходивших мимо═ солдат═ с просьбой спасти

юношу. Они послушно подходили, смотрели, разговаривали с ним (Миша══ был в

сознании),══ а потом,═ сокрушенно разводя руками, говорили: "Здесь нужен

домкрат. Мы бессильны". Когда═ наутро подняли плиту, Миша уже умер.

Прасковья Еремеевна, не боясь═ подземных═ ударов, пока он был жив, поила

его водой, разговаривала, утешала.═ И таких случаев═ было немало. Меня

она к опасным местам═ не подпускала, говоря: "Ты знаешь, у меня много

грехов. Может быть, Господь простит меня за сегодняшнюю═══ ночь. А тебе═ я

рисковать не позволю. Что будет═ с Ильей═ Николаевичем без тебя?"

═Помню, к нам подходили окровавленные═ люди. Особенно═ запомнился один

молодой человек с залитым кровью лицом: с головы был сорван большой═ кусок

кожи. "Женщины, перевяжите меня. Обмойте═ мне голову", - просил он.═ И вот

тут и во мне, и в моей═ соседке═ сказался многовековой══ крестьянский

опыт.═ Я вспомнила, как маленькой═ ходила с мамой═ в поле жать рожь и как,

порезавшись═ серпом,═ одна женщина═ тотчас═ же сунула═ руку под═ подол и

промыла рану собственными средствами. Прасковья Еремеевна═ также

вспомнила об этом способе останавливать кровь и═ дезинфицировать рану. Мы

обмыли═ лицо раненого водой, потом сняли═ висевшие═ во дворе чьи-то

простыни, разорвали их на полосы и предложили мужчине сделать то, что

делали крестьянки в поле. Он послушался, и мы влажной материей перевязали

ему голову. И так делали не раз. В результате, поблизости от нашего дома

случаев═ столбняка не было. Потом мы стали помогать моим соседям═ сверху.

Второй этаж, как я уже═ писала,═ снесло,═ но семья═ из трех человек: муж,

жена и десятимесячный═ ребенок, остались живы,═ однако═ выбраться═ не

могли. Мужа═ сильно═ ушибло═ упавшим на небо шкафом,═ и он ничем не мог

помочь══ своей семье. Так как толчки═ продолжались, то положение═ их было

опасным. Главное, надо было═ снять со второго═ этажа маленького Юрика, а

уж потом═ они сами бы выбрались. И мы с Прасковьей Еремеевной═ предложили

простой способ: берем за четыре конца═ крепкую простыню,═ встаем у стены,

а мать тихонечко в нее опускает мальчика.══ Второй этаж не был═ высоким,

но женщина═ колебалась до═ тех пор, пока вновь═ не затрясло. Опять

задрожала земля, посыпались кирпичи и, когда все утихло, женщина решилась.

Так Юрка оказался═ у меня на руках.═ Без единого стона он прижался ко мне

так сильно, что я не могла═ оторвать его от своей═ груди, и только═ мать,

спустившись со второго этажа, смогла═ взять его у меня.

═Страшнее было другое. Рядом═ находились═ засыпанные землей═ люди. Их надо

было откапывать, но чем?═ Пробовали руками, но скоро отказались от этой

попытки.═ Правда, у нас во дворе стонов из-под земли═ не было слышно.═ Но

около нашего═ дома рухнувшие═ глинобитные═ домики═ погребли═ под собой

спящих.═ Вот их-то мы и пытались откопать...═ Надо сказать, что

глинобитные, плоские, сильно утрамбованные, тяжелые крыши═ стали причиной

многих трагедий, придавив═ собой упавшие═ глиняные═ стены и всех,═ кто там

находился.

═Было в эту ночь═ и много чудесных═ событий.═ Так, на веранде второго

этажа═ спал мальчишка лет двенадцати.═ Его выбросило═ воздушной═ волной,

образовавшейся═ вследствие двух толчков: вертикального и особенно

губительного горизонтального. Пока он летел═ по воздуху,═ веранда═ рухнула

и одновременно обрушился═ соседний═ глинобитный дом, так что мальчик

опустился на его═ плоскую═ крышу═ живым и здоровым.═ Или еще═ совершенно

невероятный═ случай, происшедший с ребенком Сони, работавшей в свое время

со мной═ в библиотеке. Когда═ развалился дом, Соня успела═ выбежать на

улицу,═ схватив за руку═ десятилетнюю дочь. Грудной ребенок═ остался═ в

кроватке, стоявшей═ у стены. Все ее родные: отец, мать, сестра, брат═ и

муж, спавшие═ во дворе рядом с домом, погибли. Утром она решилась

пролезть в комнату, где═ стояла кроватка сына. Это ей удалось. Оказалось,

что кирпичная стена═ обрушилась и завалила═ кроватку. На противоположную

стену, где сохранился подоконник и стоявший на нем═ радиоприемник

"Телефункен",═ она и не взглянула. С ужасом смотрела═ Соня═ на═ кроватку

и вдруг услышала═ плач сына. Она перекрестилась и, выскочив из развалин,

залилась═ слезами. Соседка, узнав в чем дело, тоже полезла в дом и тоже

услышала детский плач. И она выскочила в страхе. Сидят обе и плачут. Идет

мимо какой-то человек, спрашивает, в чем дело. Ему объясняют. Он

отправляется═ таким же путем в развалины и выносит оттуда живого и

невредимого, завернутого═ в пеленки младенца. А произошло═ следующее:

ребенка выбросила из кроватки воздушная волна, и пока он летел, кирпичами

завалило═ кроватку, а противоположная стена частично упала, оставив целым

на подоконнике "Телефункен".═ Вот на него-то воздушная волна и═ опустила

живого ребенка. И подобных случаев═ было много.

О том, как страшно погибали═ люди═ в эту проклятую ночь, не═ хочу больше

вспоминать, такое может быть лишь в кошмарных снах.

═Вскоре после первого, самого сильного удара, к Илье Николаевичу стали

приходить студенты. Помню, пришел туркменский юноша, у которого═ погибли

родители. Илья Николаевич═ поговорил═ с ним, сказал что-то такое, отчего

он ушел от нас в более═ спокойном состоянии. Прибегала═ уже═ утром

студентка Нора Тельян, с которой═ мы потом═ встретились в Воронеже.

Приходил и А. Росляков. У═ него, слава Богу,═ все остались живы.═ Меня

тронуло это внимание к профессору,═ и то, что осиротевшие═ люди искали═ у

него сочувствия и утешения.

═Едва выбравшись из развалин дома,═ мы одновременно═ подумали о том,═ как

сообщить в Москву,═ что мы остались живы? Целых четыре дня мы ни на минуту

нее забывали═ о родных. Маша потом═ рассказывала, что утром 6-го октября

она проснулась в ужасном беспокойстве.═ Ночью ей приснился═ страшный═ сон

про меня═ и Илью Николаевича.═ Она поделилась═ своей═ тревогой═ с

племянницей═ Мариной,═ учившейся═ в то время═ на классическом отделении в

МГУ═══ и жившей═ у Маши.═ Марина═ со свойственным молодости

максималистским═ материализмом усовестила ее, и сестра,═ нисколько═ не

успокоенная "научными"═ доводами═ племянницы,═ ушла═ на кухню═ готовить

завтрак.═ И вот тут-то по радио и сообщили о═ сильном═ землетрясении,

произошедшем в Ашхабаде этой ночью. Встревоженная═ Марина═ сказала═ об

этом Маше,══ и та в панике══ пошла═ в школу, чтобы оттуда позвонить

Козьминым. Конечно,═ и там началось сильное беспокойство.═ Тамара

Николаевна,═ беззаветно любившая брата, могла и не пережить, если бы с ним

произошло непоправимое. Ее═ сыновья═ сразу же отправились в постпредство,

благо оно находилось недалеко от Сивцева Вражка,═ но там═ ничего

утешительного═ сказать не могли.═ Потом, через несколько═ часов,

сообщили, что есть сведения о гибели═ кого-то из профессоров,═ возможно,

Бороздина. На самом деле═ в нашем═ институте погибли филолог А. П.

Поцелуевский═ и биолог М. К. Лаптев.═ Сыновья, как могли, успокаивали

мать,═ а сами целых четыре дня═ оставались в страшной тревоге,═ которую с

ними═ разделял и Борис Павлович. Наконец══ пришло коротенькое═ письмо,

посланное═ Ильей Николаевичем═ с дипломатической═ почтой. Тогда Слава

поспешил позвонить Марье Андреевне═ в школу,═ где все═ уже═ знали═ о

случившемся═ и тоже тревожились. Прочитанное═ по телефону══ письмо

обрадовало═ и успокоило моих родных.

═А с мамой═ произошло═ следующее. Утром 6 октября═ она, истопив печку,

прилегла на теплые═ кирпичи и задремала. Потом═ очнулась и вдруг═ увидела,

как я в белом═ платье═ вбежала═ в кухню,═ пробежала═ мимо печки и

скрылась в горнице. Мама буквально═ слетела═ с печки и бросилась═ за мной,

но, разумеется, в горнице никого═ не застала. В тревоге═ она пошла═ в

школу, где вел занятия по военному делу═ мой═ младший═ брат и где работали

и жили═ Федор═ с семьей.═ Она рассказала о своем видении, ее стали

уверять,═ что это был═ сон и что все тревоги═ напрасны.═ Она ушла

немного успокоенная, но в это время мои братья услышали═ переданное═ по

радио известие═ о событиях в Ашхабаде.═ Коля поспешил к маме,══ сказал ей,

что═ в Ашхабаде "маленько"═ потряслась═ земля (мама═ представление═ не

имела, что такое═ землетрясение), что большие═ дома уцелели═ и для

беспокойства═ нет оснований. Мама рассказывала, что на сердце у нее, пока

не пришло сообщение из Москвы о нашем спасении,═ было неспокойно.═ Мое

письмо═ они получили не скоро, так как почтовая связь с Ашхабадом══ не

сразу наладилась.═ Если сопоставить наше═ беспокойство и наше сильное

желание═ сообщить, что мы уцелели, с видением═ мамы и сном сестры,═ то с

точки зрения═ телепатии все это объяснимо и ничего═ мистического══ здесь

нет.

═Продолжаю рассказ о событиях═ тех страшных дней. Утром═ я пробралась в

квартиру, оставшуюся внешне целой. Я хотела═ взять кофе,═ хлеб и сахар,

чтобы═ устроить завтрак,═ не рассчитала времени между толчками, и дом,

вернее,═ то, что от него═ осталось, вдруг затрясся, задрожал, посыпалась

штукатурка.═ Схватив═ посудное полотенце,═ первое,═ что попало═ мне под

руку,═ я пулей═ вылетела═ из дома. Вторая═ попытка═ была удачнее. Я

собрала все, что было═ необходимо,═ и тут увидела═ Илью Николаевича,

пробравшегося вслед за мной═ в квартиру. Он складывал книги═ с

дарственными═ надписями═ своих учителей, взял фотографию матери,═ "Снежную

маску" А. Блока═ с автографом поэта═ и еще что-то.══ Я закричала: "Зачем

ты здесь?═ Уходи!" А он сердито мне: "Оставь, я Любавского не нашел".

Речь шла═ о книге═ его учителя "История западных славян"═ также═ с

автографом. С═ великим трудом я заставила его выйти═ из дома.═ И вовремя.

Опять все═ задрожало,═ словно кто-то взял дом за воротник═ и начал трясти

его. Я просто умоляла═ мужа больше═ не пытаться═ войти в дом. Ведь я

молодая, быстрая,═ могла бы═ выбежать, а он?═ Остановила его история,

приключившаяся═ со мной. Прасковья Еремеевна,═ сумевшая═ пробраться в свою

квартиру═ и взять кое-какие продукты,═ наварила картошки═ и пригласила

нас позавтракать.═ Мы с благодарностью═ приняли═ приглашение. Я взяла в

рот картошки и хлеба,═ с удовольствием прожевала, но... проглотить не

смогла. Это был какой-то шок. ═Целую неделю═ потом я только пила═ или с

трудом глотала жидкую пищу. Что-то случилось с горлом,═ какой-то спазм.

Так аукнулось═ мне мое спокойствие в ночь землетрясения.═ Эти спазмы

продолжались у меня (время от времени, обычно═ в минуты волнений)═ более

десяти лет, иногда═ дают═ о себе знать и сейчас. Испугавшись═ за меня,

Илья Николаевич═ больше не делал попыток═ пробраться в дом.

═И все же он сильно беспокоился═ о своей═ библиотеке.═ К счастью, это была

лишь часть большого═ книжного═ собрания Бороздина: основной═ фонд

находился═ в Москве,══ частью в квартире═ Козьминых,═ часть у сестры

Бориса Павловича Екатерины═ Павловны.═ У меня═ с ней быстро═ установились

дружеские═ отношения, и═ после смерти═ Ильи═ Николаевича она передала мне

книги по археологии═ и книги═ с автографами═ знаменитых людей,═ которые

теперь хранятся═ в Научной═ библиотеке═ Воронежского═ госуниверситета.

═Через═ два дня═ к нам пришел полковник, прилетевший═ с солдатами из

Москвы═ на помощь городу. Это был═ муж давней═ знакомой═ Ильи Николаевича.

Он заверил нас, что скоро═ пришлет солдат. Они, молодые и ловкие, быстро

вынесут═ книги. Так и вышло. Книги за полчаса были═ собраны, вынесены═ и

уложены══ во дворе на огромном═ текинском═ ковре,═ присланном из

института.═ Я закрыла их клеенкой, и═ Илья Николаевич═ успокоился.

═Правительство сразу же проявило заботу═ об ученых. На следующее утро

после катастрофы═ к нам во двор зашел═ В. П. Чертков, бывший═ к тому

времени зав. отделом школ ЦК партии Туркменистана.═ И опять те же слова:

"Вы живы? Слава═ Богу!" Виктор Петрович рассказал нам о судьбе наших

общих знакомых и═ о том, что здание института═ разрушено и что в спасении

студентов и имущества═ вуза═ активное участие принимает А. Росляков═ и

другие═ ученики═ Ильи═ Николаевича.═ Рассказал он нам и одну смешную

историю. Ученый-астроном И. С. Астапович═ рано утром═ пришел к памятнику

Ленина и═ радостно закричал, обращаясь к руководителям города: "Товарищи,

какое═ счастье!═ Мы были свидетелями редкого явления. Такое событие бывает

лишь раз═ в тысячу лет!"═ Изумленные═ члены═ правительства решили,═ что он

помешался,══ и это спасло его от взбучки═ со стороны пострадавших от

катастрофы людей.

═Днем мы решили═ пройти по городу. Живых людей было удивительно мало, зато

на узких старых улицах рядами лежали погибшие,═ покрытые═ простынями. Уже

ездили специальные═ машины═ с солдатами,═ забиравшими трупы, чтобы

похоронить═ их на вновь открытых кладбищах. Солдаты спешили, так как было

очень═ жарко, и это═ грозило═ городу ═новыми бедами.═ Чувства═ наши были

притуплены, мы уже не могли ни ужасаться, ни плакать. Все внутри═ словно

окаменело. И все же я старалась═ узнать о судьбе═ своих знакомых═ и

друзей. Семьи Тамары══ и Нади═ спаслись. Бохановские перед самым первым

ударом═ вышли═ из дома, где═ жили (домов с удобствами в ту пору в Ашхабаде

почти не было), а сына Женю спасла═ сестра Тамары, жившая═ у них. Семья

Нади уцелела═ чудом. Перед землетрясением═ неожиданно истошно закричала

маленькая дочка,═ и Надя с мужем═ вынесли═ ее на воздух.══ И тут при свете

луны они увидели, как падает стоящее═ рядом высокое здание Рабиса. Они

бросились в свою квартиру, а потом, когда соседнее здание рухнуло,

выбежали из нее,═ и сразу═ же вслед за этим═ квартира разрушилась.═ Хуже

было с родными. Погибла,═ спасая дочку, племянница Нади, красавица Катя,

жена директора Музея изобразительных искусств, помещавшегося в очень

красивой═ бахаистской═ мечети. Горе ее матери Версавии было безмерным. Она

потом мне говорила, что хотела═ покончить═ с собой, но ее═ остановили

мудрые слова пятилетней внучки. "Бабушка, - сказала чуткая девочка, - ты

боишься, что без мамы, когда ты станешь старенькой, некому будет

ухаживать за тобой. А я? Я никогда не оставлю тебя. Ты живи,═ помогай мне,

а потом я тебе помогу".═ Эти слова Верочки═ отрезвили женщину,═ и она,

оставив мысль о самоубийстве, пришла в себя и снова═ стала энергично

заботиться о семье.

═Потом═ я отправилась в район Текинского базара, где в одном═ из

глинобитных домиков═ жила═ со своим вторым═ мужем и маленькой дочкой

Туран. Это была═ большая семья,═ но судьба═ пощадила лишь═ двух детей:

дочку Туран, восьмилетнего мальчика и его старую бабушку. Отец мальчика

умер═ раньше, а его мать, братья и Туран погибли.═ Меня поразило мужество

старой═ женщины═ и достоинство,═ с каким она переносила свалившееся на нее

горе и заботилась о неродной═ внучке.═ Я не знаю, что стало потом с

детьми, возможно,═ они попали═ в═ детдом.═ Запомнились живые умные глаза

мальчика,═ когда═ он с присущей═ туркменам учтивостью угощал меня

виноградом. Бедная Туран! Думали ли мы,═ живя вместе в ауле, что ожидало

нам в недалеком═ будущем!

═В первый день после землетрясения═ по городу стала разъезжать грузовая

машина,═ откуда═ через═ усилитель══ читалось═ обращение к жителям

Ашхабада,═ написанное известным ученым-геологом, вице-президентом

туркменского филиала АН СССР академиком Д. В. Наливкиным,═ оказавшимся в

ночь═ землетрясения═ в Ашхабаде.═ Он объяснял горожанам,═ что произошло,

советовал═ не верить═ вздорным═ слухам, которых, было немало, сохранять

спокойствие, уверял в том, что о нашем бедствии знает вся страна, что в

городе работает большая спасательная бригада═ и все республики═ спешат нам

на помощь. По его словам, эпицентр═ землетрясения═ был недалеко от

Ашхабада,═ в пустыне,═ и там жертв═ не было. Ученый═ также говорил о том,

что случившееся - результат роста гор, толчки═ будут═ продолжаться═ долго

и потому необходимо═ быть осторожнее и ни в коем случае не подходить

близко═ к развалинам. Разумно═ составленное═ воззвание═ сыграло немалую

роль в сохранении душевного мира горожан.

═Несколько дней спустя═ Илья Николаевич, встретившись с академиком

Наливкиным, сказал ему: "Вы должны быть довольны. Ведь такого═ события═ на

территории страны═ не было 800 лет".═ Наливкин в том же тоне ответил:

"Спасибо. Уж лучше бы я знал о нем по описанию и═ данным═ археологии".

═Утром 7-го числа═ Илья Николаевич═ вместе═ с А. Росляковым ушел в

институт. Вернулись═ они через═ несколько часов. Вместе═ с ними зашел

повидаться═ со мной Владимир Несторович.═ Я была счастлива═ встретить═ его

живым. Только застенчивость═ не позволила═ мне обнять═ и поцеловать его.

═Увидев мужа, я поняла, что он принял какое-то важное решение. "Полина, -

сказал Илья Николаевич, - я не могу═ сейчас уехать. Я не уеду, пока

институт не начнет работать". Я удивилась: "Какая работа в таких условиях?

Где можно проводить занятия?" - "В палатках, а потом студенты сами

построят временное═ здание". Я очень тяжело переживала═ случившееся,═ не

спала ночами, пугалась при каждом толчке, особенно когда═ под нами по

несколько минут тряслась земля. Ночью═ мне казалось, что на одной из

вершин горной═ цепи откроется вулканическое извержение или, что еще

страшнее, раздастся под нами земля и поглотит нас...═ Я знала, понимала

разумом,═ что этого не может быть, но ничего с собой поделать не могла.═ И

все же я═ сказала: "Ты прав. Иначе нельзя".═ Потом муж объяснил мне, что,

увидев студентов, он понял: только работа вернет их к нормальному

состоянию. Наверно, он понимал═ еще и значение═ собственного═ примера.

Отказался══ он и от═ переезда═ в Чарджоу,═ куда были эвакуированы младшие

курсы вместе с преподавателями. Его кафедра═ первой═ начала занятия,═ и

пример любимого профессора, который либо сам вел занятия,═ либо

присутствовал на них, увлек остальных.

═Студенты начали заниматься═ и одновременно═ строить═ времянку-институт.

Заодно они построили в саду Кеши,═ рядом со зданием института,═ дощатые

домики для преподавателей. Однажды═ мы с Ильей Николаевичем пошли

посмотреть на строительство, вернее,═ он повел меня, и тут═ произошла

неожиданная встреча. Нам сказали: "А вот здесь будете жить вы". Я

посмотрела на работающих═ парней и услышала голос: "Здравствуйте, Полина

Андреевна!" Взглянув═ на приветствующего меня, я узнала бывшего зав.

Чарджоуским облоно,═ того, кто так упорно═ не═ хотел, чтобы═ я училась.

Оказывается,═ он сам,═ в конце концов,═ пошел по моему пути, только

поступил на историческое отделение.═ И я подумала: "Вот как может

обернуться═ все. Поистине "судьба играет человеком".═ Не вдаваясь в

подробности, я сказала Илье Николаевичу, что знаю этого студента по работе

в Фарабе.

═Дни шли, вечерами стало заметно холодать,═ и мы перебрались в палатки.

Спали═ все равно на земле,═ все на том═ же огромном═ ковре, краем которого

и укрывались. Правда,═ я достала из развалин одеяло и подушки.═ Ему

готовили═ на костре.═ У костра сидели═ вечерами,═ стараясь══ подбодрить

друг═ друга.═ А под нами,═ засыпанные═ землей, лежали непогребенные люди.

═В середине═ ноября Илье═ Николаевичу═ пришел вызов═ в Баку,═ где он

должен был выступить═ оппонентом на защите═ докторской═ диссертации

своего═ бывшего студента М. М. Эриванского. Судьба═ Мехти Мамедовича

Эриванского была не совсем обычной. Он был по происхождению хан, прямой

потомок карабахского══ хана Ибрагима,═ везиром которого был знаменитый

поэт XVIII века Вагиф,═ воспетый Самедом Вургуном═ в одноименной═ драме.

Позже, в Воронеже,═ будучи═ у нас в гостях, Мехти-хан уверял, что Самед

Вургун исказил образ═ его прадеда, наделив лишь отрицательными чертами.═ Я

вполне допускаю, что это так. Но как странно было═ слышать на защите,

когда зачитывали анкету═ диссертанта, "социальное═ происхождение - сын

хана".═ Впрочем, в Баку все это прекрасно знали, к Мехти Мамедовичу

относились═ с═ большим═ уважением,═ и он был достоин его. Женат═ был

Мехти-хан═ на дочери бека.═ Кюбра-ханум мне очень понравилась: она

показалась═ мне умной, доброй═ и образованной женщиной. По специальности

Кюбра-ханум была врачом и, думаю, хорошим.

═Мы прилетели в Баку 18 ноября. Когда нас═ привезли═ в гостиницу

"Интурист",═ тогда═ лучшую═ в городе, мне сделалось═ страшно. Взглянув═ на

высокий потолок красиво═ оформленного номера,═ я робко═ спросила: "А

нельзя ли нас в саду═ Низами, что напротив отеля, раскинуть палатку?"

Никто не засмеялся,═ все стали уверять меня, что в Баку не было и не может

быть землетрясений. Все равно═ спала═ я плохо. Отвлеклась я от мыслей об

Ашхабаде лишь на защите, потом в театре и на экскурсии по старому═ городу.

В театре мы смотрели═ великолепно сыгранную оперными═ певцами оперетту

Планкетта "Корневильские колокола".══ В старом городе сильное═ впечатление

произвел═ дворец Ширван-шахов═ и знаменитая Девичья башня, построенная═ в

XII веке и овеянная═ легендами. Переведенная на русский язык поэма Джабара

Джабарлы "Девичья═ башня",═ как раз═ является═ одной из романтических

версий происхождения памятника. Много лет спустя, когда я студентам

рассказывала о творчестве Дж. Джабарлы,═ я ясно═ представляла себе и

дворец нечестивого шаха-отца и несчастную дочь,═ которая═ предпочла позору

смерть в волнах Каспия (в XII веке башня стояла далеко═ от берега, в

море). Много интересного═ рассказал нам об особенностях средневековой

восточной═ архитектуры═ сопровождавший нас профессор Е. Пахомов.

═Нас оставляли немного отдохнуть в Баку, но Илья Николаевич═ торопился к

студентам, и мы отправились домой.

═Летели═ на двухмоторном грузовом═ самолете.═ Кажется,═ это был "Дуглас".

Жесткие лавки, в середине═ свалены═ какие-то вещи. Сначала═ летели

спокойно,═ но потом мне показалось, что гул моторов═ становится═ иным, мы

слишком═ низко═ летим над морем.═ Самое интересное, что мне═ не было

страшно. Наверное, это═ потому, что в те дни мы боялись лишь

землетрясений,═ остальное═ казалось═ не═ опасным.═ Пока я раздумывала═ над

странностями═ нашего═ полета, из кабины═ пилотов═ вышел какой-то═ человек

и начал разбирать вещи, лежавшие═ в середине. Я подошла к нему, спросила,

что это такое. Он ответил, что это спасательные пояса═ и предложил мне

один из них примерить. Я охотно согласилась.═ Надеть═ пояс оказалось очень

просто. Он был удобен, состоял из вертикальных пробковых═ полос, зашитых в

брезент,═ и легко═ застегивался.═ Самолет не отапливался, на мне было

теплое пальто,═ так что пояс═ я надела прямо на него. Хотела═ снять, но

летчик посоветовал═ мне в нем═ "освоиться".═ Тогда═ я стала спрашивать,

что может быть, если откажут моторы? Он ответил, что самолет═ легко═ сядет

на воду═ и═ продержится═ на ней═ до прихода═ катеров. И тут я в

иллюминаторе═ заметила═ впереди═ нефтяные═ вышки. Неужели═ мы прилетели, и

это Небит-Даг? Летчик═ предложил мне снять пояс═ и═ сесть на место,═ так

как мы приземляемся. Когда же приземление произошло, и самолет

остановился, летчик сказал мне тихо, чтобы═ не слышали остальные:

"Подумайте, кто молится за Вас. Один мотор═ у самолета заглох, а второй

едва дотянул. Мы вернулись в Баку".═ Нас посадили в другой самолет, и мы,

благополучно перелетев Каспий,═ приземлились в Ашхабаде.

═Теперь═ мы уже═ жили в домике, продуваемом всеми ветрами. Погода═ начала

портиться,═ впереди═ ожидались═ холода.═ Надо было утеплять жилище.

Изнутри я с помощью одного бывшего═ студента═ обшила═ его фанерой═ и

оклеила газетами.═ Но этого было мало. Я обмазала домик═ снаружи глиной,

чем могла застелила дощатые полы, положенные═ прямо на землю.═ Железную,

печку-времянку, выданную нам из института,═ я обложила кирпичами, соорудив

таким образом═ плиту. Дров═ вокруг было много:═ какие-то чурбачки, обломки

мебели - все шло═ в дело. Как на грех, зима выдалась суровой. Пошел снег.

Мороз в иные дни, например под Новый год, доходил до десяти═ градусов

ниже нуля. Но даже и небольшой═ мороз так остужал наше жилище, что в нем

замерзала вода.

═Распорядок нашей жизни был таким: с утра, чаще всего в сопровождении А.

Рослякова, Илья Николаевич уходил в институт, к этому времени уже

построенный студентами, я же возилась с обедом, и пока топилась печка,

было тепло. Вечером Илья Николаевич ложился спать, я поддерживала огонь,

потом по своему обыкновению он вставал,═ занимался и подбрасывал═ дровишки

в печку. Когда═ к утру═ он снова═ ложился, печка затухала,═ и мы

просыпались в холодной, почти ледяной комнатушке. К счастью, в Туркмении

морозы═ бывают редко и недолго. В январе уже потеплело, но все равно в

нашем домике было холодно. Илья Николаевич чувствовал себя хуже и хуже.

Начались боли в сердце, сердечно-сосудистая недостаточность все чаще

давала═ о себе знать. Надо было срочно уезжать. Институт к этому времени

уже нормально работал,═ на историческом факультете было все в порядке,

кафедру═ мой муж оставлял═ в надежных руках Рослякова, который потом стал

крупным ученым,═ вице-президентом═ АН Туркменистана.

═Дорога в Москву═ прошла═ без приключений. С нами ехали интересные люди:

ученые, писатели. За время пути я ближе═ познакомилась═ с известным

туркменским писателем Б. М. Кербабаевым, автором талантливо написанного

романа═ "Решающий шаг". Мы много говорили о нем, ═и все же я сожалению,

что тех вопросов, которые позже интересовали═ меня, я═ не удосужилась ему

задать. Да и могла ли я тогда предполагать, что через═ несколько лет буду

рассказывать студентам═ университета об этом произведении═ и что даже

краткие суждения═ писателей-туркмен═ вспомнятся мне при═ подготовке═ курса

"История═ туркменской литературы". Мысли мои были о другом. Мне предстояло

сдать еще один экзамен и написать реферат. Пугало меня то, что я начисто

забыла═ все, что готовила к экзамену, а конспекты прочитанных книг в

суматохе═ событий═ затерялись. Приехав в Москву,═ несмотря на общее

внимание═ и заботу, первое время я чувствовала═ себя неуютно: вздрагивала

от каждого громкого стука, мне═ постоянно казалось, что под ногами

колышется земля и что на меня═ могут упасть какое-нибудь здание или

потолок. Не радовали и театры. В Большом мы слушали "Пиковую даму", и

сцена═ в казарме═ произвела на меня такое тяжелое═ впечатление, что я

потеряла сон. Потом в балете "Ромео и Джульетта" сцена═ дуэли и смерти

Меркуцио чуть не довела═ меня до обморочного состояния. Причем═ я все это

тщательно скрывала, чтобы не волновать родных. Разумеется,

это только усугублял мое состояние. С большим трудом═ освобождалась я от

своих переживаний. И все же срывалась. Однажды у Козьминых, когда═ я

слушала игру Вадима на рояле, по улице рядом с домом прогрохотал грузовик,

и пол в кабинете Бориса Павловича, где стоял инструмент, задрожал. Я с

криком бросилась к двери, в которую в это время входил Борис Павлович. Он

потом признавался, что подумал о моем внезапном═ помешательстве. Вероятно,

в те дни я производила на всех довольно странное впечатление.═ И все же я

тепло вспоминала═ о Туркмении,═ словно═ отделяя═ пережиток осенью 1948

года от предыдущих лет.

═Реферат я тем не менее═ написала,═ и экзамен благополучно сдала. Илья

Николаевич══ в начале февраля 1949 году был уже в Воронеже,═ а я в это

время жила у сестры,═ где обо мне очень заботились и═ Маша, и Марина.

Вскоре═ стала собираться к отъезду и я. Начинался═ новый этап моего

жизненного пути.

1) Из недавнего письма Тамары я узнала, что он спасся.

Поставьте наш баннер

Солнышко светит. Грачи прилетели.
Тают снега на равнинах безбрежных.
Вот и прошли холода и метели,
Вот и минули три месяца снежных.
Белые хаты стоят над оврагом.
Птицы над ними кругами летают.
Будто каким-то охвачены страхом,
Будто чего-то недопонимают...
Может быть, запах грачей удивляет,
Иль тишина не понравилась птицам?..
Бог его знает, чего их пугает,
Что им мешает на землю садиться...
Может быть, сверху они увидали,
Как копошится в навозе старуха,
Или чуть слышные чьи-то рыданья,
Может, достигли их птичьего слуха...
Нынче никто уж могил не копает.
Нынче никто не кричит, причитая...
Полумертвец на крыльцо выползает...
Господу молится полуживая...
Трупы лежат во дворах и в канавах,
Трупы в домах и в грязи придорожной.
Многие - в полузасыпанных ямах,
Полуистлевшие с осени прошлой...
Смрадом, замешанным с мартовским паром,
Хаты полны и проулки кривые.
Двое детей за колхозным амбаром -
То ли уж мёртвые, то ли живые...
А за амбарными теми дверями
Нету ни зёрнышка вот уж полгода.
Был урожай, и довольно немалый,
Да увезли его "слуги народа".
Гнил он на станциях в кучах огромных,
Денно и нощно его охраняли.
А на днепровских равнинах просторных
Тысячи сёл до конца вымирали.
С Буга, с Ингула, с Днепра и с Кубани
Беженцев толпы брели спотыкаясь.
Близких своих зарывая руками,
Женщины выли в снегу, надрываясь...
Те, кто добрались до города всё же,
Или до Киева, иль до Полтавы, -
Полуживые, и мёртвые тоже, -
Все на подводах свозились в канавы.


Дмитрий Воробьевский (1987 г.).