Бабушка моя пела на выпускном вечере в пансионе:

Выходя замуж, она обещала учителю, что пения не бросит, но тот махнул рукой: "Vous chanterez avec vos enfants". И теперь, в темный вечер 44-ого года, уже моя мать поет над моей кроваткой:

и я повторяю, засыпая:

Я твердо знаю, что мой дом в Орле, где я никогда не была, в прежней России, которой я не застала. Эта московская квартира без ванной, с арками-проемами вместо дверей в жутковатой пятиэтажке кооперативной застройки 29-го года - моя темница. Отворите мне темницу, дайте мне сиянье дня. Дома наши назло неведомо кому, поставлены косо по отношению к бедной Малой Тульской улице. Рядом с нами - Даниловский монастырь, там детприемник, и Донской, там тайные захоронения расстрелянных. По ночам на стенах наших домов - тени фигур, подсвеченных промышленными печами Нагатина. Вот гигантский кочегар с лопатой, ну чисто черт в аду. В подъезде у нас висит перечень всего, что запрещено там делать, и я читаю его по складам.

Не то с пятого этажа, не то из прежней жизни порой спускается архитектор. Владимир Иваныч Чагин - благородное лицо, благородная осанка. Я немею от счастья и прячу за спину измазанные руки. Он - недоарестованный, его брали и выпустили. Дочь выкупила, как в сказке про аленький цветочек. Вышла замуж за ненавистного человека, который имел власть вызволить отца и действительно вызволил. Такой Владимир Иваныч тут в единственном экземпляре. Над нами пляшут соседи Клыковы, заняв квартиру супругов Розенберг - на кого сами донесли. Моя мать безбоязненно объясняет нам с сестрами вслух: дети пришли из школы, их уже ждали и отправили в детдом. Голодными водит нас мать по бульвару, учит с голоса Евангелию. Голодными кладет в постель, крестит, рассказывает о развеянной по ветру прежней России и поет пленительным голосом.

Мать живет в прошлом, и я лучше знаю топографию Орловского уезда, чем нежели окрестности Даниловского рынка. Засыпая, я думаю в простоте, что прежняя жизнь в неприкосновенности цела там, в Орле, все умершие живы и все скитальцы в сборе. Расстрелянный в 38-м году дед сидит там в легендарном кресле Киреевских и пишет размашистым почерком на личной бумаге с гербом в углу. В столе его лежат подлинные письма Пушкина и Жуковского. Он - последний владелец имения Киреевских под Орлом, в семи верстах по Наугорской дороге. Если идти по ней пешком и спрашивать, как в сказке Перро, кому принадлежат эти поля, жнецы ответят, снявши шапки: "А вот барину Валерию Николаичу". Идиллия.

Дед - типичный земец: мировой судья, предводитель дворянства Орловского уезда, член городской думы, член комитета попечительства о народной трезвости (sic!), директор народных училищ, попечитель приюта для престарелых и прочая, и прочая. В Орле у него дом напротив цирка. Друзья на пари посылают письма с таким адресом: "Орел, Прыжку (прозвище одной из дочерей), напротив цирка", и письма доходят. В доме квартирует Великий князь Михаил Александрович, командующий Черниговским гусарским полком. Ради того и Борисоглебская улица при подъезде к дому заново вымощена и освещена за городской счет.

Сейчас в дедовском имении Дмитровском, моем игрушечном раю, идет 910-ый год, стоит июнь. Дед любовно занимается землеустроением, и дело ладится. Он вернулся, оживленный, с полей, отдал поводья, вышел в дом. Бабушка, умершая в Орле при немцах, отдает последние приказания повару Феде, тот подпирает притолоку могучим плечом. В гостиной вся молодежь семьи, и с друзьями - милые тени из элизиума. Одни легли на полях гражданской войны - в том, в лебедином стане. Иные спят на русских кладбищах Европы. В стороне одна Вера Валерьевна, маленькая поэтесса серебряного века, скончавшая свои дни в психиатрической больнице в Калязине - не от хорошей жизни. В дверь заглядывают в матросках младшие, только что отпущенные домашним учителем - моя матушка с братом чуть постарше. Но безжалостные актеры до поры выдворяют их с таким напутствием: "Подите посмотрите, нет ли вас в другой комнате". Пожалуй, это единственное, что омрачает светлую картину моего рая.

Вдруг рай моих детских снов рушится, как карточный домик. Дедова семья уж не живет ни в Дмитровском, ни в Орле в доме с веселым адресом "Напротив цирка". Иных уж нет, а те далече. То, что осталось от семьи, ютится в чужом доме на окраине Орла, но все же с выходом на Наугорскую дорогу. В Дмитровском поселилось совхозное начальство. Была у зайчика избушечка лубяная, а у лисы ледяная. Вера Валерьевна все шутит:

Рекомендуюсь вам, граждане:

Я сам - Иосив Лопавок.

А сама все ходит по наугорской дороге и пишет печальные стихи:

Он ждет, наш старый дом в уборе изумрудном

- Когда, когда, когда - вздыхает равномерно

- Вот прилетят весной! - пророчествует верно

Теперь пришел мой черед. Проживши жизнь во внутренней эмиграции, я вьюсь мыслью над родным берегом, над родным пепелищем, ища в светлых водах отраженье прежней жизни. Жду и не дождусь, когда встанет из зачарованных вод сокрытое в них - не то прошлое, не то будущее. Из моих двоих сыновей Дмитрий унаследовал черты лица Валерия Николаича. Из моих внуков Вера Дмитриевна похожа на Веру Валерьевну. Недавно она выходила со мною из церкви в селе Андреевское. Обернулась, склонилась в гибком поклоне, положила наземь длинную руку всей тыльной стороной ладони и устремила на церковь такой сфокусированный на бесконечность взгляд, будто видит вдали встающий град небесный. Хотела бы я заглянуть вместе с нею в будущее. Узнать, ради чего мы претерпевали свою трудную жизнь, ради чего укладывали спать несколько поколений в различной степени голодных детей. Да полно риторики, я сейчас могу ответить - чтобы протянулась эта нить через широченную пропасть плохих времен до сияющей славы России.

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

268161  2006-06-14 14:24:02 Ия - "...Упадут стены, улетит встревоженный сокол с белой рукавицы, потухнет огонь в бронзовой лампе, а Капитанскую Дочку сожгут в печи. Мать сказала детям: "Живите". А им придется мучиться и умирать." Спасибо автору.

268172  2006-06-18 14:42:05 Игорь Крылов - У каждого свой дом ,свои потери, и общая боль. Когда же на Руси будет жить хорошо?

272950  2007-04-13 14:01:58 Anton - Otlichno!

Copyright (c) "Русский переплет"