|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Артиног восседал на горе. К нему пришел Фриленс и сказал так:
- Я хочу стать таким же великим и могучим, как ты. Научи меня.
Артиног подумал и промолвил:
- Быть по сему. Никакой сложности тут нет. Надо знать одно лишь специальное слово. Это слово - Тио. Смотри.
Артиног повернулся, сказал "Тио", и перед ним выросло дерево. С каждой его ветки свисало лицо. Лица переговаривались, и у каждого из них появлялась дума. Вскоре лица замолчали, и в тишене Фриленсу стало страшно. Одно лицо обратилось к Артиногу, но не успело оно издать и звука, как дерево пропало.
-Теперь попробуй сам, - сказал Артиног.
Фрилекс не смутился и создал лягушку, сказав "Тио". Затем он создал сферу из воды. Потом он создал огонь и снег. Дальше он превратил камень в планету. Фрилекс собрал мысли, летавшие вокруг в один ярко розовый шар. Он собрал энергию жизни, окружающую его, и тоже заключил в шар. Он поймал мечты и знания, и все их посадил в разные шары. И, наконец, он соединил все созданные им шары. В этот момент все вокруг перевернулось и стало не понятным для Фриленса. Тогда испугался он собственных творений и, сказав "Тио" сделал все как было. И сказал ему Артиног:
- Теперь ты узнал, что хотел. Уходи.
Фриленс молчал. Не шевеля головой, он покинул гору Артинога. И чем ниже спускался он, тем более страшные мысли посещали его. Дойдя до самого низа, Фриленс увидел людей и утопился.
Николай Михайлович сидел за столом. Рука его судорожно сжимала железное перо. На бумаге перед ним было несколько точек и кривая черточка. Он сказал: "Как мне хорошо". И написал: "Жизнь - это творчество". Николай Михайлович еще немного подумал и сказал: "И как же приятно я устал". А написал: "Жизнь - это труд". Николай Михайлович открыл рот, но тут же его закрыл, и подумал: "Я, скорее всего, гений". А написал следующее: "Труд и творчество - это жизнь". Далее мысль, подобно кузнечику на летнем лугу, запрыгала по дебрям извилистого мозга Николая Михайловича. Рука его чертила: "Жизнь прекрасна в нашем мире, так как он сбалансирован и уравновешен. Жизнь полна перепадов и контрастов - и этим интересна. Жизнь прекрасна, не смотря ни на что. Мы люди, потому что у нас есть чувство коллективизма, и мы иногда смотрим на звезды". Тут Николай Михайлович встал с решительным видом. Он немного походил, и пришел к телу. Оно сидело и существовало. Николай Михайлович дал телу бум! аги. Тело сказало "Угм-мм", а потом "улм-м┘", и, наконец, из вредности - "Баарг!".
Что-то щелкнуло, и Николай Михайлович в сердцах сказал: "Ну я вас всех научу!". И подался в учителя.
История про Николая Михайловича.
Одним холодным и промозглым утром два человека в валенках вышли из бревенчатого дома и направились в лес. Никто, наверное, не скажет теперь, зачем в тот день вышли два человека в валенках из дома и куда они пошли, но это и не важно. А важно то, что, хрумкая по мокроватому еще и неуверенному ноябрьскому снегу, они прошли довольно далеко в глубь леса, остановились на полянке и посмотрели на Луну. Утренняя, бледная, но все же летняя Луна отрешенно висела на светлом ноябрьском небе и одобряюще поглядывала кратерами на двух маленьких людей внизу. Люди эти, приметив многоглазое выражение на лице Луны, надели мягкие нежные рукавицы и начали медленно, тщательно и очень аккуратно скатывать большие круглые комки снега. Скатав их несколько, они вновь поглядели на Луну. Она, угасая под лучами восходящего Солнца, всеми своими глазами сосредоточилась на полянке внизу, стараясь изо всех сил напитать ее своим ночным светом. Люди внизу вновь опустили головы и собрали все комки ! вместе. Отряхнув, наконец, снеговика от снега и создав ему глаза и рот, люди отошли в стороны, подставляя свое произведение Луне. Один человек нагнулся и написал на снегу такую фразу: "Создан, чтобы донести лето до весны". Люди отряхнулись и ушли. Погасла и Луна.
Снеговик не помнил, как появился. Он начал свою жизнь с того, что увидел под ногами надпись: "Создан, чтобы донести лето до весны". Он не понял ее смысла и огляделся. С серого, затянутого тучами неба медленно спускались теплые белые снежинки и приятно ложились на тело. В стороне росли деревья, сейчас голые по случаю недавней оттепели. Черные их ветки хотели что-то сказать снеговику, создавая пальцами на фоне светлого неба причудливые фигуры. Снеговик снова посмотрел на надпись и понял - он Снеговик, который стоит на полянке в лесу и смотрит по сторонам. Поняв это, он что-то подумал и прошелся, немного, по полянке. Прошелся, присел, пошевелил руками и животом. Дошел до деревьев, потрогал их шершавую кору. Углубился еще немного и встретил пенек. Научившись сидеть, Снеговик увидел что-то вдалеке и ушел.
Бытие озаренных существ всегда начинается так.
Снеговик не знал, что такое времена суток, поэтому он гулял до тех пор, пока какое-то странное и неописуемое Чувство не заставляло его возвращаться на то самое место, на котором он появился. В такие времена иногда слышались новые, неизвестные ему звуки. Затем, когда Чувство проходило, Снеговик вновь отправлялся на прогулку. Но каждый раз, прежде чем уйти, он читал таинственные слова, написанные на снегу: "Создан, чтобы донести лето до весны". Он все силился их понять, чувствовал, что может, но не понимал.
Чем больше Снеговик жил, тем больше разных мыслей приходило к нему в голову. Так, однажды, он понял, что снег можно раскопать и посмотреть на траву. Потом он понял, что когда наступает оттепель и все вокруг проседает и становится мокрым, нет смысла выходить на залитую ярким светом поляну. А если во время оттепели неизведанное Чувство заставляло его возвращаться на поляну, его обуревало необычайно безысходное настроение.
Снеговик общался мало. Животные зимой спали, птицы залетали редко. Хоть Снеговику и удавалось иногда повстречать кого-нибудь, обычно попадались неразговорчивые существа: либо случайно проснувшиеся, либо занятые своими заботами. Но Снеговик и не жаждал общения. Он привык к одиночеству и снегу вокруг и мог часами бродить по лесу, уходя все дальше от места своего рождения и от заветной надписи. Вскоре он совсем привык к такому существованию. Ночью он бродил глубоко в лесу, изучая все его тайны, а к утру возвращался поближе к поляне, чтобы непонятное Чувство не заставило его мчаться, что есть сил, к Надписи. Снеговик понял уж, на его взгляд, зачем и как надо жить, исследовал весь лес вокруг, забыл почти про Надпись и доволен стал своим существованием вполне.
Однажды, уйдя далеко-далеко в лес, Снеговик услышал вдруг звон колокольчиков. И раньше бывало, что, стоя около надписи и скованный Чувством, Снеговик слышал подобный звук, но никогда еще случалось такого, чтобы он услышал колокольчики среди далекого леса и не почувствовал при этом приказа вернуться к Надписи. Снеговик пошел на звук, но тот вскоре затих. Зато пошел настоящий пышный, обильный, Рождественский снег. От этого снега Снеговик почувствовал радость, легкость и снежную силу в теле и поторопился дальше, надеясь еще увидеть обладателя колокольчиков. Он обогнул очередное дерево и вдруг┘ Кончился лес. Перед ним открылась широкая низина. Внизу стояли домики, горели окошки, виднелись тени людей и новогодняя ёлка. Увиденное произвело на него такое большое впечатление, что он и не заметил, как оказался в глубине леса. Оправившись, он попытался снова вернуться туда, к людям и елке, но то самое Чувство, держащее его частенько на месте рождения, сейчас не давало ем! у сделать ни одного шага из леса. Светало, Снеговик расстроился и решил было вернуться к Надписи, как вдруг увидел настоящего Оленя. Олень спокойно стоял среди деревьев, ветвистые его рога обвивали стволы, тонкие и стройные ноги поддерживали мускулистое тело. Он не испугался, не убежал, не уполз в берлогу, а просто подошел к Снеговику и заговорил. Заговорил легко и плавно, речь его текла беззаботно и приятно. Он что-то рассказал Снеговику, и Снеговик что-то рассказал Оленю, а потом они пошли по лесу вместе. Олень все пытался объяснить Снеговику, что такое Лето, рассказывал о зеленой траве и холмах, о лошадях, о людях, о реках и об озерах, о солнце, о дожде, о насекомых, о птицах и, чуть-чуть, о тепле. Потом он рассказал о Весне, потом вспомнил про сочные листья деревьев, потом мыслию своей отправился дальше и покинул Снеговика. Но тот не слушал больше Оленя и не заметил, как он ушел. Снеговик все шел и шел, и думал, и не знал куда идет, но думал он о Надписи и Лете, и все равн! о было ему остальное. Неизвестно, да и не важно, сколько он шел, но важно, что Снеговик остановился. Он встал и посмотрел на небо и увидел свет Луны, проникающий сквозь облака. И тут он понял, что Лето - это что-то совсем другое, неизвестное и непонятное ему, что он никогда не сможет познать, что Лето начинается вне леса. Тогда Снеговик необычайно захотел увидеть это Лето, хотя бы маленькую его часть, хотя бы его начало, и понял, что он должен выйти из леса, увидеть Лето, исполнить поручение Надписи.
Снеговик вернулся к краю леса. Он пытался выйти, но не мог - что-то заставляло его возвращаться. Он пытался много раз, много дней и ночей подряд, просил деревья помочь ему, просил животных и ветер помочь ему, но тщетно. И каждый раз после неудачной попытки он возвращался в лес с мыслью о Лете.
Но вот наступил февраль. Снеговик загрустил. Он понял почти, что Лето ему не увидеть, и собрался, в последний раз, сделать последнюю попытку выйти. Пошел дождь. Снеговик вышел из леса, и никто не знает, что творилось у него в душе в тот момент, когда он не повернулся обратно, а вышел из-под крон деревьев под дождь. Выглянуло Солнце. Снеговик застыл с улыбкой на лице - он был под грибным дождем.
Он растаял с улыбкой на лице. Пришла Весна.
Над полями и лугами, над строгим единообразным лесом, над холмами, небо покраснело. Облака озарились, порозовели и приподнялись. Сияние подсветило леса, создав мудреные тени. Место Восхода влекло своею возвышенностью.
Первый луч вырвался из-за горизонта. Желтоватый свет полился по долине. Все вокруг посветлело и преобразилось. Самый первый предвестник Восхода вырвался из каменных объятий холмов, озаряя все вокруг великим золотым светом, принес первое предупреждение сгустившейся тьме в кронах деревьев, на другой стороне горизонта.
Мощное желтое тело медленно поднималось из-за горизонта, все заливая своим чудесным светом, распространяя красочные блики и солнечные зайчики. Тьма удалилась дальше к горизонту под нестерпимой атакой ярких лучей. Клочки ее укрылись в корнях деревьев, отступили в дремучие леса.
Солнце полностью вылезло из-за горизонта. Красота ушла, как и темень. Остался только мягкий дневной свет, не украшающий природу, но и не пускающий тьму.
Как-то, гуляя в, можно сказать, пустоте, я встретил существо, которое стригло ногти только на одной своей руке. "Только когтистая лапа может стричь лапу с когтями", - поучало оно, задирая кривой палец. Я спросил его, что оно делает в такой дремоте. Оно сказало, что тут оно мыслит и стрижет ногти. Я спросил, о чем оно мыслит, и оно ответило, что о том, что мы теряем и о полях. "Тут так много мыслей витает, что ничего не стоит представить себе поле начать о нем думать". Я спросил, зачем оно представляет себе поле. Оно ответило, что для того, чтобы увидеть горы. Я удивился: - "Зачем представлять себе поле, чтобы представить горы? Не проще ли сразу представить горы?". Но оно ответило, его горы не существуют без полей. Я даже расстроился и решил перевести разговор на другую тему. Я спросил, чего не может себе представить это существо. Оно ответило, что две руки со стрижеными ногтями одновременно и пустоту. А я спросил его, о чем оно думает, когда летит в бесконечно! сть, но оно расстроилось, сказало, что не знает, и ушло созерцать темень. Я почувствовал себя амебой и ушел тоже.
|
Проголосуйте за это произведение |
|
