|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Женщине прошедшего столетья
|
В ПОЛУСНЕ Анфиладой дней бескровных Мы проходим в полумасках. Шаг размеренный и ровный, За спиной - слуга с подсказкой. Мы, наверно, короли. Камни на перстнях играют, Парики сияют пудрой. Где-то музыка витает. И слуга удобно мудрый. Ты смотри только вперёд. В канделябрах вянут свечи, В кракелюре лак шпалеры. Дамы обнажили плечи, И склонились кавалеры. Лишь хромающий слуга. Отчего-то очень зябко, Отчего-то очень странно. Оглянуться бы украдкой - Но тогда всё станет явно - Он в костюме палача! *** Как женщина та неумело хороша, Как ненадуманно прелестны заблужденья. Благословляя каждое движенье, Я детской грацией любуюсь чуть дыша: Как женщина та неумело хороша. *** Дымным камнем отверженный вечер Без стремлений, надежд и забот. Редкой сканью узорные речи - Что нас ждёт? Ваши мысли устало красивы, Мои руки преглупо дрожат. А за нами - сиреневый, дивный, Злой закат. Одиночества синие тени Всё теснее в кружок у окна. Меркнут сказки о счастьи потерей. Тишина. Пусть уступим привычной разлуке - На глазах разве что заблестит? А оступимся в новые муки - Бог простит. САТОРИ I. - Для Неё нет имени зимой "Имя Моё - в сердце твоём боль". - Замираю в тишину и дым "Чист душой - ты будешь лишь Моим". - Для Неё нет имени зимой Есть - театр, луна, трамвайный вскрик. И нежданной вспышки синий блик Ослепляет новой темнотой: "Имя моё - в сердце твоём боль". - Замираю в тишину и дым Ожидание храня сквозь снег, Отрицая беспринципный век, Становлюсь всё боле неживым: "Чист душой - ты будешь лишь Моим". II. Когда звучат учтивые слова, Когда улыбки ничего не значат, Душа заходится холодным плачем, Пронзительно, торжественно больна. И промолчите - что её вина, Что одиночеством её оплачен Порядок дней, а он ни бел, ни мрачен, - О! Золото сонливого ума! Но вдруг певуче отзовётся рядом Молящим, уводящим в бури взглядом, Вдруг обожжёт закапавшей свечой - В тот миг дохнёт неизреченно синим, Всё облёчёт восторженной парчой - Крестя в Любовь пробужденные силы. III. Я сквозь Тебя - сквозь луч колодца - Целую звёзды в яри дня. Ты так темна в сияньи солнца. Ты так темна, Любовь моя *** Белая ветка цветущая сломлена в полночь украдкой, Ждёт, увядая, но я не приду ни сегодня, ни завтра Пусть я не верю тебе - что устала ты думать о счастье, Но и не верю себе - в бесконечность земного страданья: Радостна жизнь - в ней была эта полночь и белая ветка. ФЛАМЕНКО Вот сходятся синие дали В багровой черте вечеров, В протяжной певучей печали Намокших тугих проводов. Сквозь стянутый ритм перспективы - То листьев, то птиц перебой, И ивы - как гибкие лиры Под ветра когтистой рукой. И в блеклость холодного глянца По лужам процветы огня. И скользкие травы клубятся Вечерние синие танцы Осеннего красного дня. ЭСМЕРАЛЬДЕ "...В недрах тьмы - причина всех творений, Ночь - праматерь утренних миров. Зреют в звёздах семена свершений, В фазах лун - названия ветров..." Ночь, моё прибежище в разлуке, Улицы смежает в темноту. Стрелки, словно вкрадчивые руки, Размыкают вечную черту. И, свободен от полдневной доли, Осторожно сделав первый шаг, Исполняюсь добровольной боли Откровения запретных саг: От фиордов и рогатых шлёмов К флейтам карфагенских тростников Сердце восполняется подъёмом По ступеням мраморных веков, Чтоб на верхней точке пирамиды Вспыхнуть вмиг от Млечного огня - Только серый пепел от хламиды На ветру - вся память от меня... Эта ночь - прибежище в разлуке И моя свобода от чужих - За чертой материи и муки Станет таинством для нас двоих: Наши сны сольются в соучастьи, Брызнут песней с птичьим языком - Песней расколдованного счастья Над бессмертья чёрным родником: "...В недрах тьмы - причина всех творений, Ночь - праматерь утренних миров. Зреют в звёздах семена свершений, В фазах лун - названия ветров..." *** Нам август плакучий навеет воздушную грусть, Он светом наполнит остужено серые воды. В мучительно нежном потоке с Тобой закружусь Под первые листья грядущей осенней свободы. И ласков, медлительно ласков влекущий поток - Сквозь леса гобои, сквозь луга слепые свирели. Нас белым безгрешьем оденут в положенный срок Пуховые звуки чудесной глубокой метели. Но сквозь зачарованный мир успокоенных грёз Безвыходность солнца обуглит нам души под снегом - В желание жизни, желание счастья и слёз - Стремительной бурей победных весенних побегов. ORBIS TERRAE Я знаю Тебя, когда Ты на заре В верронской парче и под чёрной мантильей Мелькнёшь скорой тенью в высоком окне, Когда блекнет песнь над остывшей Севильей. Я знаю Тебя, когда ветер пустынь Срезает песком долгий крик муэдзина. Пока на молитве стоит господин, Ты жадно глядишь на кортеж христьянина. Я знаю, как Ты скользкой кошкой ползёшь По гибким ветвям амазонского сада. Быть может - укусишь, а может - лизнёшь - Тебе безразличны зов рая иль ада. Я знаю Тебя - и когда над Невой Мечтаешь о встрече с холодным Поэтом. Всё катится в бездну, и пьяной толпой Вздувается ночь без надежд и просветов. Я знаю о том, что сейчас Ты таишь Под самым ненужным, пустым разговором. И знаю, с какою надеждой глядишь. И я обливаюсь горячим позором: Да! Всюду с Тобою, везде и всегда - Открытым огнём и стыдливым туманом. Ты веришь, что я - путевая звезда, Гордясь - величаешь своим капитаном, А я - только спутник. И мой Господин Жесток и находчив, и с ним не слукавишь. Куда ляжет путь - Он лишь знает один. Я знаю Тебя... А меня ты не знаешь... ЦЫГАНСКИЙ МОТИВ Сотвори мне звёзды в чёрном небе. Сотвори мне поле без конца. Стук колёс смешает быль и небыль, Унося от сбитого крыльца. Обожжёт мгновенная свобода, Ледяной беспамятный экстаз - Встречей у вокзального юрода Той же болью обведённых глаз. Верю - поезд сможет заблудиться, Оборвать течение причин. Закружившись раненою птицей, Разрешить от масок и личин. И уйти в твоё сиянье ночи, В лунный дым заснеженных лесов... Поскорей лишь! - горло кровоточит Безысходностью назревших слов. ТЕМА КАЯ Вновь я видел Её - Королеву снегов, И вино не утешит мне раны. Я потеха теперь для полярных ветров, Ледяных океанских туманов. Паруса оборвав, обломивши рули - Что друзья? Что метанья компАса? В сердце точно ножами осколки вошли Колдовского косящего сглаза. Темнота, темнота - может это не То? Может я поднимусь до рассвета? Может кто-то согреет безмолвным теплом, Не спрося - не желая ответа? Что гадать - и зачем, когда гибель внутри Расцвела как хрустальная роза? Для слепых поводырь - колокольца пурги, И покой бедным душам в морозах. Был ли счастлив доныне? - теперь не сказать, Я забыл - кто я был до сегодня. Не хочу ничего - всё равно замерзать... Ах, судьба, ненавистная сводня! *** Мы с тобою у самого края, Мы вдыхаем брожение бездн. Здесь особенно ты мне родная. За пределами ада и рая Мы вдыхаем брожение бездн. Ты как птица в конце перелёта. Под ладонью согрето плечо, Под ветрами сошла позолота. В эту ночь перед новым полётом Под ладонью согрелось плечо. И тебя удержать я не волен, Нет в запасе пленительных слов - Где-то зовы твоих колоколен. Мне на мёрзлом обугленном поле Нет в запасе пленительных слов. Это верно - вспорхнёшь ты с рассветом, - Я лишь сторож на самом краю. Позабудешь в сверкающем где-то. Лишь плечо под ладонью согрето. Я лишь сторож на самом краю. *** Я Бунина читал, Хотелось плакать: Усадебный камин, ружьё, собака, Судьба, бессонница, бокал... Я Бунина читал: Как сладко память В шестнадцать лет шиповником изранить, В семнадцать - доверять чужим... И в сорок я неисправим. ПОСВЯЩЕНИЕ Сладко раскинула руки, Голос пьянил, уводил... Илом засосаны струги, Гребли жучок источил. Где вы, пещеры Итаки? Царственный сын - свинопас? Странно лишь смотрят собаки - Слёзы струятся из глаз. И в тростниках за рекою Странные рыкают львы... Что же такое родное Звоном вокруг головы? Вот уже щёки бледнеют, Горло схватило огнём. Ах, Одиссей, не Киркея - Сам ты виновен во всём. Ты ли, любимец Паллады, Мало на свете видал Свитых браслетов, нарядов, Мало ль вина возливал? Что тебе знойные чары, Что тебе зовы Сирен? Автор данайского дара, Здесь устоять не сумел? Многого вновь искупленья Боги взыскуют с тебя... Но покрывало терпенья Рвёт Пенелопа, любя. *** По болоту ржавыми ручьями Собиралось озеро кривое. В нём зеркально небо отражалось, Небо чёрное, где облака из крови. Там жила-была одна царевна, Не мигая в облака смотрела, Всё смотрела: не летит ли стрелка Лёгкая, да вострая, да с перьем, Не несёт ли скорую свободу На пиры, на танцы да забавы Пред глазами милого Ванюши... Но летели только самолёты, Где-то, где-то поезда стучали, Да охотники палили порох. Видно нет царевичей на свете - Чтобы чудо в мире совершилось, Чудо-чудное - любовь как жертва. ПОДРАЖАНИЕ Да, я мог бы рассказать тебе Как волшебны ели при луне, Как на поле мириады звёзд Глупый ветер словно снег нанёс. Да, я мог бы рассказать тебе Как земля доверчива во сне, И какою чуткой тишиной Окружён притихший домик мой. Да, я мог бы рассказать тебе Как смеются уголья в огне, Теплотой ласкается камин, Соболезнуя, что я один. Да, я мог бы рассказать тебе... Только ты в далёкой темноте... Между нами зори пролегли, Завело меня на край земли. Очень больно здесь хранить тепло - Слишком много снега намело. Только буду, буду говорить: Расстаёмся, чтоб сильней любить, Расстаёмся - нужно всё снести - Чтоб нежнее руки заплести, Чтобы вздохом вздох перевязать... Я потом смогу всё рассказать. ЖЕНА Нервный ток твоих скрещенных рук, И колени поджаты к плечу. Кресло - как заколдованный круг, Я - вне круга, таюсь и молчу. Я тебя не отдам на закат, Я тебя не смогу отпустить - Это всё, чем был в жизни богат, Всё, чем может судьба наградить. Все огни воспалённых пустынь, И кошмар затонувших кают Под ресницами сонных глубин Караулят неловкость мою, И готовы ужалить в любовь, - Только сам я коварней змеи... В наших детях - неслитная кровь, Наши дети - твои иль мои... Уже годы потайной войны Непрерывно любуюсь тобой. В напряжении той тишины Самый тонкий и сладкий покой. Всё равно я тебя не отдам, Бел и тесен окон переплёт: По стеклянным морозным садам Не живёт никто, не поёт. *** Я пытался сбежать под зелёной луной По хрустящим снегам, по искрящим полянам. Я пытался расстаться с тяжёлым собой Ледяной пустотой через ветер стеклянный. Снег по пояс, кричал, выдавая побег. Ковш Медведицы близко - уж ровно в полнеба. Вот немного ещё - вот кончается век - Дразнит запах вина и пресночного хлеба. Край оврага - иль нет! - то граница миров: Оттолкнусь - и раскроются сильные крылья. Не держите меня - я давно уж готов Раствориться в Стрельца, стать алмазною пылью. ............................................................... Я пытался сбежать под зелёной луной... Я пытался расстаться с тяжёлым собой... Я пытался... Пытался... *** Двое на фоне рассвета. Лодку немного качает. Небу река отвечает Искренне розовым светом. Двое сложили ладони, Лица склонили в печали. Звёздам река отвечает Искрами в розовом звоне. Двое на грани запрета. Лодку сильней закачало. И уж не видно причала... И уж не нужно ответа...
|
|
Проголосуйте за это произведение |
|
Прекрасная незнакомка под дымно-лиловой вуалью, с ярко-жёлтым мешком кошачьего корма! Добрая К.К., сердечно благодарю за ночной отзыв. Правда, в ╚Ф╩ тоже строчки самопроизвольно разбежались должно было быть 4+4+5 (впрочем и в сонете выскочила дырка). О цыганских настроениях. Почему о гитаре и монистах вспоминается только на краю обрыва? Почему цыганское искусство неотделимо от чувства боли? Даже точнее от чувства страха? Цыганское настроение несёт, уносит, мутит, и нужно много пить, чтобы делать вид, что тебе весело. И если вдруг протрезвеешь, - то за всей магией блёсток, перстней и белых зубов за фиолетовыми губами увидишь холодные глаза близкой-близкой смерти. ╚Ф╩ - о трезвости, которой иногда не надо бы.
|
Дорогой Василий! Какая беда - Ваш храм, который Вы расписали, сгорел. Господи, пять лет жизни. Мужайтесь,на все воля Божия.
|
|
