Леониду Барановскому

А снега-то её - белы.
А вода-то её - черна.
А в плечах её - визг пилы,
А в очах её - ночь ясна.

А в руке у неё - коса,
В узелке её - горсть земли,
И гудят-голосят леса,
Там где в детстве поля цвели.

Ледовита её заря,
Духовиты её воры.
И стоят её лагеря,
Где сияли б монастыри.

Вот те Бог её и порог,
Вот жарок её и парок,
Бугорок её, говорок,
Ветерок её, матерок...

А любовь её - что костёр,
А тоска её - что петля,
А топор её - скор-востёр,
Горяча сопля опосля.

Опосля нам она и мать,
И сестра, и тепло души...
А пока - пиздюлей имать,
Кто не спрятался в камыши.

 

***

Памяти Евдокии и Бориса


"Вся Россия голодала,
Чуть жила на холоду..."
Арсений Тарковский

Дуся по миру ходила,
Побиралась в холода -
Снег месила, ей от силы
Было десять лет тогда.

Между Пнёво и Лунёво,
От Сушигориц в метель
До Язвихи, а там снова
Не в Крылово, так в Сабель.

А в избе у бабы Веры
Восемь - мал меньше мала,
За оврагом волки серы,
Не звонят колокола.

Что ж не бьют по Никонору?
Больше не во что звонить...
В мёрзлу землю в эту пору
Тяжко бабам хоронить.

Скрип от санок... Где вы, где вы,
Евдокия и Борис?
...на мороз ушли за хлебом,
За их души помолись.

Поклонись лесам и пойме,
Доброй русской стороне,
На которой пей ли, пой ли -
Смех и грех её во мне,

Свет Её, что явлен снова,
Скрип полов и дымный дух,
Вся любовь Её Христова,
Всё тепло седых старух...

 

***

Слово

I
Запах щей ли казённых, детства ли моего...
Нежный рос я ребёнок - били все одного.
Заводские задворки, стройки да пустыри...
Запах стойкий и горький ещё крепок внутри.

Он не сразу, не сразу свой направил лемех -
Зримый чистому глазу - тот Один, Кто за всех.
То, что Правда открыла - мир не скроет и князь.
С нами Крестная Сила, так живи, не клонясь!
С нами Вещий и Святый, центровой, ядровой -
Наш Учитель - Распятый и навечно живой.

II
Возрождало из пепла, приходило волной,
Поднималось и крепло, обнималось со мной,
Окаянного гула не вменяло в вину,
Наклоняло и гнуло, распрямляло в струну.
От того ли, что грешен, потому ль, что любим -
В русском небе подвешен, как архангельский дым.
Потому ли, что битый, от того ль, что живой -
В русском слове отлитый, в речь забитый скобой.
Ни овец не пасущий, и ни сеющий ржи -
Как на свете живущий - ни пойми, ни скажи,
Не оратай на пашне, я - не верящий в Зло -
Мимоходом попавши под Господне крыло...

***

Александру Закуренко из пустыни

I
В руки даётся и горлом поётся,
Значит просыплется плачем, прольётся,
Свистнет в окне, и ищи, дорогой,
Стаявший снег ли из жизни другой?
Сердце ль утешное, память какую ль?
Зёрна, истекшие в землю сухую;
Лучшего края, родной, не ищи -
В сердце - от рая и ада ключи.
II
Речь наша в зрелости проще и суше,
Семенем всходит запавшее в душу,
Слово откликнется в слове ином,
Новым просыплется снова зерном.
Привкусом горним от уст Назорея
Торкнет так торкнет и руки согреет,
Сердце утешит и солону речь.
Можно затем и соломою лечь.
III
Чувствую тень я Его и дыханье,
Прозу затею - выходит стихами;
Дикий шиповник цветёт вдоль тропы,
Дивный Садовник срезает шипы -
Чтоб не обняться с бедой ломовою,
Чтобы подняться сухою травою,
В поте лица не упасть на миру,
Как тот пацан "на холодном ветру".

 

***

Коромысло

Уйду декабрём первопутком - не гол и не бос.
Поймаю попутку - камаз, тарантас, лесовоз.
Попутчика встречу хромого с седой бородой -
Глухого, немого - в пути за живою водой.
Кривое неся коромысло, бредёт неспеша.
В нём нету ни толка, ни смысла - святая душа!
Над княжей Россией, озлобленной, ражей, спитой -
Заплакал Мессия и сделал Россию святой.

Кривое неся коромысло - не крест - на плечах,
С времён Гостомысла убогую ношу влачах.
Петух прокричал ведь, а там хоть и не рассветай.
От древних начал киснут десять веков, почитай.
Но тесто подходит, фурычит, мои голубки!
В четыре руки пора выпечь тугия хлебки.

Приёмного сына взрастила, пустила под кров
Твоих Северов Палестина, святых Северов.
Сама-то с котомкой - делила ржаны сухари,
Чужого ребёнка кормила, согрела внутри.
Окольных не зная путей, с коромыслом устав...
Но нету приёмных детей Иисуса Христа.

***

Слышу Давида поюща Тебе.
Сам же могу лишь "ме-ме" да "бе-бе".
Голос сквозь хриплые трубы
Слышится властный и грубый.
Слышу Давида поюща в горах,
С други свояша вселяюща страх.
В царственной длани абрека
Мужи давидова века.
Слышу Давида душой и спиной,
Щит ли его или меч надо мной?
Древа давидова ветви
Снова в истории Ветхой.
Там, где ходил непрозревший Давид -
Белое солнце над камнем стоит.
Белое солнце пустыни.
И не видать благостыни.

 

***

Так, наверное, надо -
Ни кола, ни двора.
А сердечко-то радо:
Бесора, бесора!

Эти сладкие сети
Избавляют от треб.
- Есть ли хлеб у вас, дети?
- Вечный, Господи, хлеб!

За Твоим караваем
По любому двору
Мы идём, распевая
Бесору, бесору.

Повторяется снова
Вне эпох или форм
Это вечное Слово -
И кормило и корм.

Над танцующим Кришной,
Над поющим Бабой -
Слово Йагве и Вишну -
Приоткрыто Тобой.

Но упрямое стадце
Под Масличной горой
Не желает расстаться
С бесорой, бесорой

Для ходящих во свете,
Для горящих во мгле...
Что оставлена детям
Преломляющим хлеб.

***

***
Пахнет хлевом и овцой,
Чабрецом и тмином,
Подгорелою мацой,
Тихим днём, что минул,

Закипающим котлом,
Молоком овечьим,
Человеческим теплом,
Духом человечьим...

Пахнет белою золой,
Куркумой и потом,
Жёлтой стружкой и смолой,
Плотницкой работой.

Плотник плотнику мостит
Скорбную дорогу,
Плотник плотника простит,
Вверит душу Богу...

Но не смертью под горой
Пахнет - жизнью вечной,
Не оливовой корой,
А дорогой млечной,

Пахнет козами окрест,
Пахнет тем и этим...
И мешает бегать крест
Плотниковым детям...

***

Та ли звёздочка над кровом Царства Божьего гонец?
Не суди меня сурово - я не пас твоих овец.
Ту ли звёздочку с Востока мой Фонарщик засветил?
Не суди меня жестоко за неверные пути,
Не суди меня за то что, с иудейскою шлеёй
Я устроил эту почту между Небом и Землёй,
Не суди меня за смелость говорить, как разумел -
Как мне плакалось и пелось - так и плакал я и пел,
Как звенело это небо в городке, куда не йдёшь,
Не преломишь детям хлеба и вина не разольёшь...

***

Минакову

Пыльных сандалий поступь.
Трое в огне с молитвой.
Пением полон воздух
и над моей калиткой.

Пением воздух полон,
пением, а не пеплом.
И почему-то солон
Голос несомый ветром.

Многое, брат, дано нам,
спросится, знать, премного
Не по канонам оным,
а по законам Бога.

Камень на брата кинешь,
дух возмутится часом.
Вроде, бросаешь в кипеж,
а попадаешь в Спаса.

Даже на эту дату
любим базар/вокзал мы...
Что говорил ты брату* -
это Христу сказал ты.

Чистый в своём истоке,
где-то холерный в устье-
этот поток глубокий
полон любви и грусти.

Посередине ночи
брата не видно оку...
Если омыться хочешь,
То восходи к истоку.

Пыльных сандалий пристук
слышать бы веком вечным
Ухом своим звериным,
сердцем ли человечьим...

 

***

В доме у колодца
Помирает дед.
А водичка льётся
Цельный день, мил свет.
Долгая беседа,
Тапочки, кирза...
А в дому у деда
Синие глаза.

В доме у колодца
Тишина-покой,
А водичка льётся,
Пьётся день-деньской.
Буду помирать я,
Якоря рубить -
Хорошо бы, братья,
У колодца жить.

***

Нового не скажешь,
Разве повторишь.
В забытой овражек
Тропку ли торишь?
Кто идёт по тропке -
Тот тебе и брат,
А, кто сердцем робкий -
Тот не виноват.
Станет друг не другом,
Не сестрой сестра
За Днепром, за Бугом,
В городе Петра,
Если правду скажешь -
Проклянут навек...
- Где же твой овражек,
Певчий человек?
- За горой Масличной,
За горой Тавор,
В городке яичном -
Долгий разговор...
Стёклышки цветные,
Мелкий переплёт,
Лавочки свечные,
Ласточки полёт...

Не дели на ближних,
Дальних и иных,
Верхних или нижних,
Книжных и чумных.
И своей дорогой,
Кто идти решил,
Ты того не трогай,
Ох, не согреши!
Лишнего ли скажешь,
Зря ли промолчишь -
Лишь свою поклажу
На горбу влачишь,
Всяк свою холеру
Изопьёт, погодь...
Всех измерит мерой
Тою же Господь.
...Путные дорожки,
Чистая вода,
Мутные окошки,
Истая вражда.
...За горой Масличной,
За горой Сион,
В городке яичном
С четырёх сторон...

***

Вот и в дорогу
пора собираться,
Сказано всё
о моём корневом.
Кончена книга
четвёртая, братцы,
Юшка утёрта
пустым рукавом.
Тут никогда
не бывает допето,
В северной мгле,
где я жил и грешил -
В братней земле
несказанного света
Рай для еврейской
и русской души.
С посохом - посуху,
с пивом - заливом,
Жирным налимом
под жиздринским льдом...
Может случится
родиться счастливым
В следущей жизни мне,
а не жидом.
На черепахах,
китах и любови
Держится мир сей
скорбей и утех,
Волей воловьей
и долею вдовьей,
Силою сильных
и немощью тех,
Кто, как и я,
намеряясь в дорогу,
Пёхом и вплавь
за моря и жнивьё -
Русскому Богу,
еврейскому Б-гу
Тёплое сердце
вверяет своё.

 

***

Времена года.

Тем летом кончилась война,
Была черёмухой больна
Окраина Рошаля.
Но, притворяясь не больной,
Стонала полночь за стеной,
Старухам спать мешая.

А осенью крысиной той
Они просились на постой,
Где лишь бы лечь да охнуть.
Она была за главврача,
А он ночами так кричал,
Что ей хотелось сдохнуть.

А той зимою он ушёл
В поля, где всяк - босяк и гол
В одной артели братской.
Она - жила, она - пила,
И бабкою моей была
Той самой - ленинградской.

А той весною шли дожди,
И сердце ёкало в груди
В облупленной больнице.
Там было резать, было шить,
И значит надо было жить
С неписанной страницы.

Вояки с нашего двора -
Кто блатота, кто фраера,
Кто петь ходил на клирос....
Она была им не сестра,
Её боялись мусора,
Я с ней в обнимку вырос.

 

***

Плачет брат мой обо мне
В безвозратной стороне
Среди лип цветенья.
Умер брат мой не во сне,
А погиб он на войне
Человека с темью.

Слёзы братние нежны,
И слова его слышны
Через луг некошен -
"Отче наш на небеси,
Сохрани Ты и спаси
Олю и Алёшу"

Крикнет петел ли какой,
Лёгкий ль ветер за рекой
Сон-траву всколышет....
В навсегда из никуда
Обрывается звезда
Над ночною крышей.

 

***

Как ночь нежна, как пахнет мята!
Трава любовниками смята,
Вода стекает с рук Пилата,
И кипарисом пахнет крест.
И каждый шаг предсказан в драме,
Где можно было б сбечь дворами,
Рабби кентует с фраерами,
И зарево стоит окрест.

Оно стоит, оно не гаснет,
И нету памяти прекрасней,
И нету жертвы ненапрасней,
И всё же, раббуни, скажу:
Твоим крестом братва божилась,
С ним Церковь под Тельца ложилась,
Перед князьком волчком кружилась,
А он терпел для куражу.

Рабби, я из того же рода -
Птенец заблудшего народа,
Во мне проявлена природа
Птиц толмача и певчих трав
В краю, где уд неувядаем,
И Б-жий суд не ожидаем,
И мы с Тобой не обсуждаем,
Что Ты - мой рав.

***

-Кто ты, свободный художник бухой,
В таборе цыган, аль дождик какой?
...Зренье и слух, ощущенье судьбы,
Ласковый ветер с Мезенской губы.
- Кроме свободы есть плен или тлен,
Горькие воды и пища с колен,
Бальный учёт и квартальный отчёт,
Сметный расчет и посмертный почёт...