|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Он пришел утром понедельника. Он был в сером мятом костюме, с бумагой в руке. Он держал в руке лист серой бумаги, на котором был мой адрес и моя фамилия.
Он достал из внутреннего кармана пиджака анкету. Он стал спрашивать меня обо мне, где и когда родился, что делал и зачем.
Он сидел на стуле, на краешке стула у меня на кухне, разложив свои бумаги на кухонном столе, и писал дешевой перьевой ручкой округлые ученические буквы. И лицо у него было перьевое и дешевое, только глаза были строгие и безразличные, хотя галстук был плоским, а зубы белыми и ровными, под тонкими губами, которыми он выговаривал короткие ясные вопросы. Я отвечал.
Часы на стене равнодушно и мерно стучали, перо скрипело и вело длинные линии.
Он спрашивал, не поднимая глаз, и я видел лишь ровный пробор его серых волос.
Я никогда не верил, что он придет ко мне, но он пришел, и тихим смирным голосом ковыряет мою жизнь с рождения по сегодняшний день, а я покорно отвечаю ему, словно милиционеру в отделении, куда меня доставили за мелкое, постыдное своей ненужностью преступление.
Его документ - серая книжечка с тисненой надписью "Инспекция жизни" лежит тут же, на столе, плоским неподъемным прямоугольником, навязчиво повторяя формой стол, и комнату, и дом, и квартал, и квадрат карты, где находится мой город, а в нем квартал, где я живу, кухня, где мы сидим, и стол, на котором он заполняет бланк ровными округлыми ученическими буквами.
Проклятый инспектор.
Я сидел рядом, сложив руки на коленях, и мой взгляд блуждал от его черных ботинок к моим тапочкам, и обратно.
Проклятый инспектор.
Его шаги - шаги богомола, он звонит и входит, спрессованный плоскостями удостоверения до остроты лезвия ножа или лезвия листа бумаги. Я боюсь его.
В его смирении - угроза. Его тихий голос - равнодушен. Ему все равно, что будет со мной. Ему все равно, каким будет результат, он исполняет инструкцию, он вершит параграф. В его руках удостоверение, и он может сделать со мной все, что захочет. Но ему все равно, что будет со мной. Вся моя жизнь - только лист бумаги.
А если взять двустволку, и шарахнуть из обоих стволов? Замыть полы, и бросить ночью в пруд? К черту!
Секунды сливались в минуты, минуты росли и взрослели. Смелость труса подступила к горлу, - только быстрее бы все это кончилось! Что угодно, лишь бы скорее конец. Я встал и вышел в комнату. Я взял ружье, что висело без дела пять лет, я зарядил его, и, глубоко вдохнув, переступил порог. Он сидел спиной ко мне.
Я не должен останавливаться!
Я выстрелил из двух стволов. В маленькой кухне выстрел ударил гулко и громко.
Его подбросило, тело слетело со стула, шмякнулось о стену и сползло на пол. Он лежал на полу, скрючившись, серый и плоский, а я стоял на пороге с дымящимся ружьем.
Крови не было, только на губах у него появилась зеленая пена. Заплакало радио.
Что делать мне?.. Что делать мне с его телом? Вокруг ни пруда, ни реки...
Я вернулся в комнату, сел на стул и думал. А радио все плакало и плакало, тихо, жалобно, я знаю, оно плакало обо мне.
Я снял телефонную трубку, набрал номер и сказал: "Я убил инспектора жизни, приезжайте, заберите меня". И снова сидел и ждал. Ничто не заставило бы меня зайти на кухню, где лежал он.
В дверь, наконец, позвонили, и мне стало легко. Я открыл дверь сержанту, и мне стало совсем легко, от того, что он в ремнях и сапогах.
Я рассказал ему все. Он осмотрел пустую кухню, спросил: "У вас есть разрешение на оружие?" - "Нет" - честно ответил я. "Где ружье?" - "Я не знаю" - ответил я, обводя взглядом кухню, - "оно куда то пропало...". "Где убитый?" -спросил сержант. "Наверное, он исчез", - сказал я.
Сержант потрогал мое ухо и сказал, что это не по его ведомству, раз нет убитого, нет оружия, - он уходит.
"А как же со мной?" - пролепетал я.
"Мне плевать" - сказал он. - "Я еду на рыбалку". И он ушел, совсем ушел.
Я вынул из шкафа все книги, сложил их на столе, под столом, вокруг стола, свалил туда же белье и зимние вещи. Взгромоздил стулья, и поджег. Огонь охватил все сразу, пламя взметнулось к потолку, и его жар заставил меня отойти к окну. Внизу, на перекрестке, стоял он, в сером костюме, плоский и бесцветный, но мне уже не было страшно.
╘ Г. Заколодяжный
|
Проголосуйте за это произведение |
