|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
ВОДОХРАНИЛИЩА СМОТРИТЕЛЬ
Стихотворения
* * *
Лорд Байрон смог поджечь два танка
бутылками с горючей смесью.
Была отброшена атака,
война вернулась к равновесью.
Согрет обед в консервных банках,
приполз храбрец из мертвой зоны,
где на противника останках
еще дымились комбинезоны,
принес планшет с простой тетрадкой,
в которой, в вдохновеньи тайном
пехотный лейтенант украдкой
вчера писал: "Нет, я не Байрон..."
* * *
Завершив дела-дебаты на чужих полях,
в городок пришли солдаты, все на костылях.
А за ними по дороге, где-то не добит,
притащился пёс трёхногий, тоже инвалид.
"Здравствуй, Рита-Маргарита, √ говорил солдат, √
не ругай, что без ноги-то, я не виноват.
Всей кампании итоги до того дрянны...
Даже этот пёс трёхногий √ инвалид войны".
Так они потом и жили: он √ лудил, паял.
Без штанины брюки шили (лишний матерьял).
И во всём честном народе, даже средь шпаны,
почитался пёс трёхногий √ инвалид войны.
* * *
В братской могиле, третьим от края,
в пятом ряду лежу (сверху считая) √
не сплю.
Корень ползет, развивается семя,
мутной рекою течет мимо время √
смотрю.
Боже! Никто не расслышит вовеки,
как я шепчу : "Опустите мне веки".
* * *
Водохранилища смотритель
спускает лодку утром рано,
восходит солнце, неба житель,
и над водой клубы тумана.
Мотор пока молчит, ни нотки,
пускай сперва согреют вёсла.
Уже не лето, в его лодке
на дне за ночь вода замёрзла.
Водохранилища смотритель
зуд славный чувствует в плече,
и нитей крепче нет, чем нити
в его брезентовом плаще.
Средь общего непостоянства
идей, людей и обязательств
хранит он водные богатства
от незаконных посягательств.
И силуэт его как глыба.
Он никогда сетей не вяжет.
Он знает, где какая рыба,
но никому о том не скажет.
* * *
В такой мороз и письма не идут:
свернул ямщик куда-нибудь с дороги,
сидит и пьёт в какой-нибудь берлоге,
и наплевать ему, что письма ждут.
И как-то не волнует подлеца,
что кто-нибудь уже почтовый ящик
припадочно сломал легко, как хрящик,
и зашвырнул в созвездие Стрельца.
ПРОРОК
Когда старые замки разлепят опять свои веки,
И опять одинокая дудочка с войском сразится,
И в одной переполненной камере хмурые зеки
Окунут головою в парашу наследного принца,
Когда в среду на Лысую гору поднимутся раки,
Чтоб в четверг через рупор оттуда на всех материться,
У четы ненормальной, живущей в отдельном бараке,
Настоящий король сумасшедших поэтов родится.
Я всего лишь пророк, и ни слова не спрашивай больше.
Я боюсь сгоряча, ничего еще точно не зная,
Напророчить для рифмы погибель какой-нибудь Польше,
Потому что пророчить √ работа, как видишь, простая.
* * *
Она уже была стара,
когда гуляли средь двора,
держась за юбки матерей,
отцы сегодняшних детей.
Уже тогда её никто
не видел летом без пальто,
уже была легка, как газ,
вода её бесцветных глаз,
и, обнажая шаткий зуб,
уже просвечивала зыбко
её окаменелых губ
полуулыбка.
Она одна двору верна,
одна его не покидает.
Спешу к ней: может, хоть она
меня узнает.
ЗОЛОТОЙ "КОСТЫЛЬ"
От побережья до побережья
несколько тысяч миль:
царство людское, потом √ медвежье,
дальше √ пустыни пыль.
По бесконечной стальной магистрали,
по безнадежно стальной,
авантюристы прошли √ искали
в шпалах "костыль" золотой.
От побережья до побережья
мимо долин и скал
авантюристы прошли, прилежно
не пропуская шпал.
Были камланья пурги, и злое
белое божество
лило на плечи смолою
зноя жгучее вещество.
От побережья до побережья
несколько тысяч миль
авантюристы прошли в надежде,
но не нашли "костыль".
И на последней станции
молча сидят в буфете
в некоторой прострации
авантюристы эти.
Видно в окно дорогу:
все перспективы мглисты.
Но по-другому смогут
разве авантюристы?
|
Проголосуйте за это произведение |
