Кому-то поэзия Татьяны Калашниковой может показаться обыденной . мол, стихов такого толка хватает в каждом отрывном календаре. Но среди этой кажущейся обыденности буквально в каждом произведении вспыхивают настоящие открытия, переданные очень точно и с душой:

Две серёжки . две слезинки,

две настенные картинки, .

всё, что в память мне осталось

от тебя, мой добрый друг.

Или вот, например (о птичке, влетевшей в закрытое окно в темноте):

Ей почему-то суждена была

любовь из поржавевшего железа

и голову разбившего стекла.

И ещё:

На титульном листе названье

.Мой Город Муз. черкну исправно,

навеки за собой оставив

находки авторское право.

Я очень люблю современные стихи, и этой современности у стихов Татьяны не отнять. Если же поэт ставит задачу отразить атмосферу деревни с её простым, ещё дореволюционным русским говорком, как в стихотворении .Поминальный понедельник., то здесь также, как говорится, .всё на своих местах.: .Ой, что же могилка-то твоя провалилася?. (именно .провалилася., .осыпалася., .воспарилася. и это неувядающее .-то. . чувствуете эгрегор?). Татьяна Калашникова не боится поэтически переосмысливать и негативные моменты, не вуалируя их при этом эвфемизмами. Обратите внимание, как естественно звучат строки:

Беседу календарь ведёт с тетрадью.

Гордясь своей настенностью прибитой,

тетрадь ругает старой грязной блядью,

исчёрканной, измятой, неприкрытой.

Помимо явно зримой картинки этого диалога календаря и тетради, здесь мастерски найдено .второе дно. у неологизма .настенность., оттенённого эпитетом .прибитая.. Прибитыми-то иногда называют и слабоумных; возможно, таковым и был календарь перед повидавшей виды тетрадкой.

Стихотворение .Прощальный спектакль., давшее название всему сборнику, я бы отнёс к .визитным карточкам. Т. Калашниковой. Здесь вся её душа: .раскланиваясь, слёзы брызжут., .и кто-то ищет суетливо за шторой дверь с подсветкой .Выход. (не просто .ищет выход., как бывает у многих начинающих авторов, а с точной деталировкой . перед моими глазами сразу же появился классический в советском стиле горизонтальный овальный красный сигнальный фонарь у чёрного выхода из театра); .нам . край родимый, вам . дорога. (на этой же ноте уже многие стали говорить .кесарю . кесарево, а слесарю . слесарево.). Наконец, последние четыре строки данного произведения не хоронят отзвучавший спектакль, а лишь надолго оставляют в сердце читателя звенящую на грустной ноте струну.

Владеет Татьяна и другими формами современной версификации . сонетом, а также .безразмерным. стихом . так я привык называть рифмованные стихи, написанные в дискретной силлабике. Местами заставляют задумываться кажущиеся неточности, вроде: .Зацвела абрикоса белым.. Мы-то знаем, что правильно .абрикос. . будь то плод или целое дерево, но, взвешивая слово, переведённое Татьяной в женский род, ищем свой шарм в таком явно специально сделанном повороте. И находим! Точно так же Есенин подчеркнул нестойкость пьяного клёна деревенским .чтой-то.. Здесь же, в .Белой поэме.., которая по сути не совсем белая, ибо рифмованная, мы наблюдаем и другие эксперименты поэта. Давайте вчитаемся в такой фрагмент этого произведения:

Голоса на кухне. Все проснулись давно.

Сладкий запах. Знаю, мама жарит блины.

В старый сад за домом выпорхну через окно,

кислого щавля наемся и малины.

Эксперимент состоит в рифмовке .блины . малины.. Рифма со смещённым ударением мало практиковалась в русской поэзии года эдак до 1985-го (хотя я могу ошибаться), но здесь опыт однозначно удался. Во-первых, данные слова созвучны и фонетически, и по смыслу (какие же блины без малины?); во-вторых же, цельная пейзажность и сладкая .натюрмортность. этих строк доведена до волшебства. Что же до .щавля. вместо привычного в русском .щавеля., . может, и здесь имело место нарочитое усиление ощущения кислоты этой незамысловатой травы.

Может, Татьяна не считает свою поэзию первоочередным занятием, но по книге убеждаешься в обратном. А если стихи выдают предполагаемое за действительное, то они делают своё дело.

Проголосуйте за это произведение

Copyright (c) "Русский переплет"