Осенние цветы

1

Уж мутный солнца диск давно в полсилы светит,

свисают облаков плавучие холсты,

излился свет его в тяжелый дух соцветий,

терзающий осенние цветы.

Любовник брошенный спит одержимый горем,

немеет дух его... Глядит из пустоты

всегдашний лик луны над усыпленным морем,

и мысли мертвые, безжизненно чисты,

плывут за трупом труп и стоном стону вторят.

Живящих дней весны все умерли мечты.

Я вижу: жизнь - сон, а пробужденье - горе,

дождь -- горечь слез, и в дождь немеют рты.

Мой добрый друг, я буду жить у моря,

давно ушедшего, близ берега черты.

2

Лист спелый, скован холодом внезапным, замирает.

Жизнь коротка, как день и много ль мне успеть?

Об солнца теплый шар жизнь вечер разбивает,

и листьев рушится таинственная медь.

Деревьев мачты ветр со скрипом запирают,

но ветер листьев с них срывает паруса...

О, осени приход, ты как утрата рая

вселяешь Смысл в земной угрюмый сад.

Лес полон ропота, ветр облака сгоняет,

как кучи высохшей безжизненной листвы.

Они в смятении и в беспорядке тают

иль гулко высятся средь чистой синевы.

Бесплодье в них, как в сердце замирает,

что в землю втоптанной полно сухой травы.

3

Тепло ушло как дым, стоит ноябрь безгласный,

но в дни короткие и сухо, и светло,

лишь ровный Смысла вздох их обрывает властно.

-- Зачем светить? Все отжило, ушло.

Когда скудеет свет, в живом сплетенье веток,

как в сети рыбаря, светлее блески звезд.

О дни последние пред преставленьем света,

ясней вы шумных дней тяжелых винных грозд.

Внезапно повзрослев, стою перед ответом --

внезапной трезвости мне бремя тяжело ль?

Жну первый снег, живу последним светом,

на строки черные асфальта сыплю соль.

Безумства милые, вы сгинули как лето,

на смену вам пришла глухая боль.

4

Безумствует еще погода штормовая,

но запах тления уж наполняет лес.

Густым лежит ковром и преет листьев стая,

что, с веток снявшись вдруг, поднялась до небес.

Молчи, душа, крепись, зализывая раны.

Пусть яркий солнца блеск нас зазывает ввысь,

но трезвый ярче свет осеннего Урана,

он листья кажет нам, что ниц все улеглись.

Насквозь прозрачный лес пронизан ярким светом,

сияют облака в холодной синеве...

Лишь запах холода нас примиряет с летом,

он сердцу черствому, как родственный привет,

и душу дружеским он пользует советом:

"Как павший лист качнись и припади к траве".

5

Когда по свежести утихнет плач напрасный,

ах первой осени прекрасен каждый шаг!

Свеж ясный день, но ярче день ненастный

одеждой лиственной. Безжалостно круша,

ее срывает ветр рукою смелой,

деревьев остовы лишь дремлют, лист, шурша,

течет по воздуху. Давно ли зеленел он,

был полон сил, был свеж -- смотри душа.

Теперь оторван он душой осиротелой

от света от корней -- в нем сок иссяк.

На первый ветра зов летит он птицей смелой,

но эта смелость -- смерть, ей должен смертный всяк,

о вечном холоде поет она кося,

могильного червя венчая с мухой белой.

6

Лишь звезды в августе срываются легко,

а листья редкими слетают золотыми.

Два-три сорвет, а уж кичится ими

горячий ветр -- ноябрь далеко.

Когда начнется плавный их исход,

остынет ветр под тучами сырыми.

В туманной мороси закутавшись, как в дыме,

весь лиственным костром займется год.

Вздыхаешь ты, едва звезда скользнет,

боишься, не случилось бы пожара.

Звезда, как лист горит янтарным жаром,

но в лужах только свет ее блеснет.

Чтоб затереться, в грязи ли, в пыли,

лишь алый лист скользнет на грудь земли.

7

Уходит жизнь из сжатых кулаков,

над городом простуженным и серым,

скользя несутся башен облаков

под небо взгроможденные химеры.

Деревья мокрые, сойдясь на ветра зов,

снимают груз уже не нужных листьев,

затем, что ветр, что дует из низов

сибирских рек, как сон уносит жизнь.

Срывает их, затем, что среди веток

помногу будет черных зимних снов,

покоротку и мало будет света.

Жди белых мух, пей черных гроздьев кровь,

затем, что не услышишь ты привета,

замри, душа, пригнись под теплый кров.

8

Прекрасны небеса в ужасный миг

для листьев, по утрам заиндевелым,

на гибель их глядит туманный лик

без жалости и холодно, и смело,

на лужи, что поддернуты ледком,

поддернуты дубы звенящей рудью...

Их гонит прочь решительным кивком.

Как в эти дни поется полной грудью.

Днем ветра нерешительный набег

им вырвет жизнь, как вырывают руку.

сойдут они под первый тонкий снег

в густую тьму, где не слыхать ни звука.

Чист солнца лик, и в наготе аллей

без листьев стало тише и светлей.