21.01.2020
13:39

Глубина или натяжка?

20.01.2020
23:29

Вынужден

17.01.2020
21:51

Актуальность Берлиоза

15.01.2020
20:42

К ограничению понятия авангард

06.01.2020
13:51

Нахальство

05.01.2020
11:26

Берусь доказать

30.12.2019
21:30

Живёт!

28.12.2019
20:16

Почему шкипер и почему бухгалтер

 

Это будет статья о киносценарии Шпаликова “Причал” (1960). Но – с огромными нелирическими отступлениями.

Шкипер – командир несамоходного речного судна, жених Кати. Бухгалтер – второй муж бывшей жены шкипера, Анны. Её сын, удирая из дома с родным папой, шлёт ей телеграмму: "Я не хочу быть бухгалтером. Алеша”.

 

Я распределился из института, вроде бы, по специальности – технологом в техотдел завода. Но работа оказалась нетворческая. Мне надо было, глядя на чертёж детали, написать маршрут технологии её изготовления, очерёдность операций, на каких металлорежущих станках, рабочими каких разрядов. Надо мной был старший инженер. Он проверял мою работу. По сути, я создавал бумажное место, на котором нормировщица проставляла расценки работ – квинтэссенция бумаги (как делать деталь и без меня знали). Вскоре освободилось место технолога по кузне – старшего инженера. Мне это место предложили как повышение, я согласился. Тут уже была совершенная тоска. Глядя на чертёж детали, мне надо было определить размер заготовки, из которой можно было б отковать полуфабрикат этой детали в виде поковки, шедшей на дальнейшую обработку резанием. Для этого хватало если и не начального, то среднего образования. – Я уволился и пошёл в НИИ конструктором… радиоизмерительных приборов. Чему я не учился. Я быстро сам переучился, и вскоре меня стали назначать замом главного конструктора по прибору. Я “одевал” в материал электрическую схему, получаемую от радистов. Начальник конструкторского сектора мне выделял в оперативное подчинение людей, и я оказывался полным автором материальной стороны изделия, которого до того на свете не существовало. Плохо, что новый прибор надо было выполнять похожим на имеющиеся (стандартизация там свирепствовала). Но воли было достаточно. Особенно, в самом начале, при компоновке. Ну и инерция чувства, что порождено мною, смиряла с массой рутины в последующих фазах работы. Тут высшее образование уже в какой-то мере оправдывало себя. Я был минитворец.

Что-то вроде шкипера на барже.

Мне было мало творчества, и я пустился в самообучение искусствоведению. По крайней мере, у меня были претензии на сотворчество хоть вне работы. Самоуправление было в СССР исключено. Но я допустил промах: подумал, что до народного контроля вездесущий тоталитаризм не добрался, и согласился на избрание в эту структуру, а там – в председатели. И вот мне пришлось по какой-то жалобе пойти в бухгалтерию и начать что-то проверять. – Дело обернулось нудой, а я, как оказалось, здорово избаловался своим околотворческим существованием. В общем, возясь с бухгалтерскими бумагами (а я себе постановил, что просижу до обеда без перерыва), я постепенно почувствовал, что, если я немедленно не прервусь, то… что-то плохое со мной случится.

Потому я думаю, что в “Причале” у Шпаликова не зря есть такой эпизод:

"Кем твой отчим работает?

Он бухгалтер.

Не очень весело. Ты тоже хочешь быть бухгалтером?

Нет.

Правильно. Ты будешь матросом. Сначала – баржа, а после, как говорится, весь мир у наших ног. Завтра утром мы уплывем отсюда. Свой новый адрес знаешь?

Какой адрес?

Адрес вот этого дома, номер квартиры [их семью буквально только что переселили из старого дома, тот пойдёт на снос, в новый].

Забыл.

Иди быстро посмотри и бегом назад.

Теплые вещи брать?

Никаких вещей. Завтра получишь форму.

Маме сказать?

Лучше мы ей потом скажем. Беги!”.

И вот я смею думать, что в подсознании Шпаликова был идеал настоящего социализма. А настоящесть его в том, в частности, чтоб ежедневно было движение к коммунизму, который есть жизнь в творчестве. То есть при настоящем социализме курс должен чувствоваться ежедневно. А именно: к будущему освобождению человека от работы. В первую очередь – нудной.

И этого Шпаликов не наблюдает вокруг. Хоть вокруг то, что именуется хрущёвской оттепелью. Ни иоты движения в таком направлении. Так какая это оттепель?

Я-то себе устроил самообучение искусствоведению. Но я был исключением в своём окружении. А правилом в использовании личного времени были занятия личными делами, никакого отношения к будущей жизни в творчестве не имеющими.

И вот подсознание Шпаликова в ужасе от такого прискорбного поведения всех… с упоением и любовью описывает пустое убивание времени своими персонажами. Катя, в этом году кончившая десятилетку, увязалась за своим женихом в плавание. И сейчас она в лодке, прицепленной к барже.

Начало:

"Баржа спокойно плывет по спокойной русской реке, медленно уходят назад берега, деревья, опущенные в воду, рыбаки в желтых соломенных шляпах, пустые, чистые отмели и облака над рекой тоже уходят назад, высокие, летние облака”.

Баржу тянет буксир. Там – работают. По идее. Но как там работают – не интересно подсознанию Шпаликова, оно на свободное время заточено. А там – нега.

"На корме лежит матрос Павлик, молодой человек огромного роста, с большими, крепкими руками. Лицо у него закрыто кепкой, он загорает”.

“Недалеко от кормы стоит домик под яркой крышей, натянута веревка. Речной ветер покачивает занавески на окнах и белые перчатки, пришпиленные к веревке за указательные пальцы. На солнечной стороне домика сидит шкипер баржи, крепкий тридцатилетний человек. Он в трусах, у него загорелые широкие плечи, серьезное лицо. Шкипер чистит зубным порошком белый парусиновый туфель. Рядом сохнет почищенный”.

Шкипер, правда, деятелен. Но это – деятельность по самообслуживанию.

"За трюмом, на носу баржи, сидят и лежат несколько женщин. Они сопровождают лошадей, ухаживают за ними в дороге”.

Но и эта работа (уход за лошадьми) тоже не цель подсознания автора и потому тоже не демонстрируется.

Сплошная бездеятельность среди бела дня в эпоху работизма, когда закосневший в догмах марксизм настаивает, что труд, мол, будет при коммунизме первой жизненной потребностью, была бы странна не только догматику. Ну, так подсознание автора бросает подачку общепринятому:

"…за баржой тянется широкий след, люди на берегу косят траву. Катя машет им рукой, и они, приветствуя ее, поднимают сверкающие косы”.

А вообще, время к вечеру. И всё действие проходит в ночной Москве. И там люди тоже не работают. Ну, разве что где-то в конце:

"...идет человек с цилиндром за спиной и трубкой. Он опрыскивает деревья”.

Как же, скажете, с переездом семьи Анны из старого дома в новый? Это ж ого, какие хлопоты… – Да. Но это не работа. Это – частное дело.

Не частное – выгрузка лошадей, которых в Москву везли на барже. Но и эта работа обойдена авторским вниманием:

"По широкому деревянному трапу на берег выводят лошадей. Их сопровождают женщины. Катя смотрит на лошадей. Рядом, зевая, стоит Павлик…

. . . . . . . . .

Лошади идут мимо кинотеатра “Ударник”, выходят па Каменный мост. Они идут спокойно и неторопливо, их никто не подгоняет, копыта звонко постукивают об асфальт. За мостом лошадей ведут вверх по улице”.

На погонщиков только одно слово дано: "ведут”.

В Александровском саду – целуются… Правда, вот – работа:

"Катя [из Александровского сада] поднимается на пустую Красную площадь, идет к Мавзолею. Она видит торжественную смену караула”.

Ну… Это просто, чтоб не было навязчивости в неработании.

А как выбрасывание в Москву-реку укротителем пистолета, из которого ему сегодня во время представления пришлось убить льва? Работа или нет? – Думаю, нет. Это для души. Он впервые стрелял и убил.

Не показана и работа киномеханика, показывающего кино (шкипер Алёшу повёл в кино). Да и кто её видит-то? Кино как бы само собой показывается.

Зато вот:

"Два раза бьют куранты. Катя идет переулками. На мостовой переговариваются в открытых люках два водопроводчика”.

И вот:

"В Москве светлеет. Рабочий чистит циферблат огромных часов на высоте восьмого этажа. Он стоит рядом с минутной стрелкой, и стрелка раз в пять больше него”.

Какие-то неожиданные работы – работами не воспринимаются. Особенно, вот, перегон самолёта без крыльев по Садовому кольцу в Шереметьево.

Ещё утром уже:

"Троллейбус уезжает. Катя снова бежит мимо расклейщиков афиш, молочницы…”.

Всё так мимо, что об их работе не думается. Ну и дворники поутру показаны не метущими улицу, а перестающими подметать и смотрящими, как Катя ведёт легковую вслед за собакой бывшего лётчика.

Женщины, наверно, из конезавода, ухаживавшие за лошадьми на барже (что не показано), на месте назначения лошадей передали их другим ухаживающим и, видно, спали там и утром вернулись на баржу. Работы – нет. Последний осколок труда такой:

"К барже подходит буксир. Павлик укрепляет на носу трос, и шкипер, босой, в простых брюках и без майки, помогает ему”.

Я не пропустил ни одного слова, что было о работе. Среди всех необычайностей, что случились с Катей за ночь, впечатление, что работы на свете нет. А свободное время люди употребляют совсем не для творчества. А все, кто соприкасается с Катей, шатающейся по ночной Москве в поисках сбежавшего от неё жениха, очень остро реагируют, понимай, на её красоту. И у неё всюду завязываются пока дружеские отношения. И с укротителем львов, и с солдатами, ночующими в троллейбусе, чтоб не платить за гостиницу, и с калекой, летавшим на самолёте, а теперь только глядящим на него, и с велосипедистом, помогшим ей догнать утром уже уплывающую баржу.

Со всеми у неё в принципе мыслима любовь в будущем (так необычно у неё со всеми завязывается), - любовь, если им случится встретиться. То есть всё время висит потенциальная измена шкиперу? А он её любит, по словам Павлика, странно – "под видом мести”. Анне, понимай, которая его прогнала, понимай, за то, что он вечно не дома, а плавает. Сам шкипер тоже само непостоянство. Ничего не сказать невесте и улизнуть в Москве к бывшей жене. Соблазнить у той их сына и чуть было не увезти его с собой. Вдруг бросить его спящим на скамейке на московской улице и удрать, ибо – дошло до него – не примет Катя жениха, вдруг явившегося с восьмилетним сыном. Но наибольшая взрывчатка – эта Катя. С нею, изобретательной, всё время что-то случается. Ну захотела, сидя в лодке, понежиться проточной водой – спустила ноги и руку с лодки в воду. Мало ей. Она разделась (догола?), пользуясь, что Павлик закрыл лицо загорая, и – в воду, взяв к лодке прикреплённую верёвку в руки. Ну ладно, так держись же за верёвку крепко. Легкомысленная – отпустила нечаянно. Хорошо, Павлик, чуткий, расслышал её крик, хоть радиоприёмник играл. И ндрав. Не моги ей мораль читать, шкипер, раз жених. Дразнит его. Бросает его белую перчатку под ноги лошади. Одну. Другую. Ей не нравится такое пижонство как белые перчатки. Она заигрывает с Павликом на виду у всех. Целует его. Только флегматичный характер того не даёт хода интриге.

С одной стороны, перед нами разворачиваются необычайные эпизоды творчества в частной жизни в связи с красавицей Катей в пику почти минус-приёмом показанным эпизодам скучной работы. С другой стороны, полным минус-приёмом предстаёт отсутствие какого бы то ни было поползновения людей начинать жить в сотворчестве, если не в творчестве, раз мы строим коммунизм.

Идеологические зануды киночиновники аж в будущем имели претензии к сценаристу Шпаликову и режиссёрам в их фильмах, что болтается там у них молодёжь без дела. В “Я шагаю по Москве” аж пришлось сделать одного из главных героев работающим в ночную смену, а другого – быть в Москве проездом.

А Шпаликова, подсознательно исповедовавшего настоящий социализм, работа как раз и не интересовала (она ж должна уйти на второй-третий план при коммунизме {роботы будут работать}, это только для болванов киночиновников она обязана была всё больше становиться первой жизненной потребностью, и требовалось этого предвестия ростки улавливать уже сейчас творцам лживого соцреализма). И, повторяю, подсознание Шпаливова в ужасе от полного афронта на этом фронте становления нового человека.

"Последний сеанс в кинотеатре. Как всегда, на таких сеансах мало пожилых людей. Пожилые люди любят ходить в кино утром, а сейчас зал полон молодежи.

Шкипер и Алеша сидят на балконе. Вокруг целуются, тихо разговаривают и лишь изредка посматривают на экран. Шкипер тоже мало смотрит па экран. Рядом спит Алеша”.

(Я не знаю, творчество ли это – фигуры высшего пилотажа, какими занимался, наверно, бывший лётчик до аварии.)

Ужас Шпаликова от того, что дальше первого шага, полной ликвидации неграмотности в 30-х годах, в 60-х просматривается просто начало краха коммунистической перспективы (раз сама оттепель не помогает), - ужас выражен в этой опасной изменчивости Кати и шкипера. – Прекрасность нынешних советских людей в их частной жизни, сталкиваясь с опасностью их, нынешних, нравственной изменчивости дают подсознательный катарсис (ЧТО-ТО, словами невыразимое, но смутно чувствуемое). И этот катарсис поддаётся осознанию: осуществимость прекрасной их общественной жизни (жизни в творчестве и сотворчестве) улетает аж в сверхбудущее. То есть нет настоящего социализма и ничего с этим теперь не поделаешь.

Как от столкновения изменчивости лермонтовской золотой тучки, ночевавшей на груди утёса-великана, с красотой лазури, по которой тучка утром улетает, весело играя.

В конце велосипедист с Катей на раме догоняет баржу, буксир останавливают, Катя целует велосипедиста, бросается в Москву-реку и поднимается на лодку, потом на баржу.

"На корме шкипер обнимает Катю. Восемь раз бьют куранты”.

Счастливый конец, но… Какая взрывчатая смесь эти двое, нацеленных на… Скажу словами укороченной мною цитаты из Феофана Затворника: “Дело не главное в жизни, главное – настроение сердца”. (Таков менталитет русского, да и советского, народа)

А мало ли что сердце в следующий момент захочет? Страшно за будущее. Твёрдая надежда лишь на сверхбудущее.

…такая зримая красота в этой неизбывности, что не может в принципе не быть снятия противоречия между этими позитивом и негативом. Что невыразимо “в лоб”. И потому, возможно, рождено подсознательным идеалом благого сверхбудущего. Самоцитата

- А дайте слово адвокату дьявола!

- Пожалуйста,

 

Нет в фильме никакого горя от лжесоциализма, не ведущего к коммунизму. Ни минус-приёмом это скрыто, ни в подсознании автора. А есть просто умиление народом, чудным, отзывчивым, дружелюбным ко всем окружающим.

Эти открытые на ночь двери троллейбусов (и ведь не выдумка, можете проверить по сцене прохода ночью мимо троллейбусов главных героев фильма “Июльский дождь”). Это поднятие кос на берегу на приветствие с лодки. Эта абсолютная безопасность девушке ходить ночью по городу. Эта доверчивость калеки-лётчика – вручить девушке, имени которой он даже не знает, сказанувшей, что она в школе получила с аттестатом зрелости и водительские права, вручить ей свою легковую, а дорогу домой, мол, покажет собака. С ума сойти! А заблудившейся Кате согласиться пойти с шестью демобилизованными солдатами – те, мол, покажут, где кинотеатр “Ударник”. А тем она просто нравится и им хочется с нею погулять, и они не знают, где тот “Ударник”. И четверти мысли нет ни у неё, ни у них – зажать ей рот, затащить её в подворотню и изнасиловать. А эта её фантасмагорическая отзывчивость – согласиться дать чуждую легковую отвезти сбежавшую от родителей девушку и её парня во Внуково! И ведь читатели прочли-проглотили! И не заметили что там невероятности в кубе! Хорошо, пусть парень сумел к девушке на третий этаж забраться, раз она сама потом может с карниза этого этажа переступить на пожарную лестницу. Пусть родители девушки спят в другой комнате и не просыпаются при побеге. Пусть случилось, что парень и бывший москвич, и знает дорогу во Внуково, и умеет водить легковую. Но Катя-то, первый раз в Москве, может разве знать, как вернуться из Внуково в Москву, причём в то место, в котором собаку и её беглецы остановили (чтоб собака с этого места могла привести Катю к дому калеки-лётчика)? Уже столько житейских маловероятностей (для обывателей) произошло к этому месту, что и на откровенную невероятность уже не реагируешь во имя откровенной идеи: “Даёшь страну романтиков!”.

А не ваше, горе-интерпретатор: “Даёшь благое для всех сверхбудущее!”. Да ещё и коммунистическое.

Сколько известно про вас, горе-интерпретатор, с этим сверхбудущим, вы его в “Гамлете” почерпнули, маньеристком-де произведении позднего, послевозрожденческого Шекспира. Так ваш Аникст, это вам внушивший, пишет же бяки про сей стиль: "преобладают образы, связанные со смертью, гниением, разложением, болезнью” (https://itexts.net/avtor-uilyam-shekspir/37486-gamlet-princ-datskiy-per-m-lozinskogo-uilyam-shekspir/read/page-10.html). Шекспир же был в ужасе от надвигавшегося на Англию бедствия в виде капитализма, имени которого тот тогда не имел.

А у Шпаликова сплошь да рядом – прелесть-народ. Народ выступает как нравственно цельный. Что выражается отсутствием тире при прямой речи.

 

Так на то и художественное открытие у Шпаликова. Он через хорошее сегодня видит плохое завтра и опять хорошее послепослезавтра.

Он мягче Шекспира просто потому, что для него, как и для Лермонтова, перспектива плохого завтра была менее очевидной, чем для Шекспира и Достоевского.

Что извращённый социализм был его головной болью, говорит хотя бы название другого его сценария “Застава Ильича”. Работа над этим фильмом началась даже на год раньше создания “Причала”. Тот фильм зарубил сам Хрущёв.

Что для Шпаликова в 1960-м не совсем ясной была перспектива “плохого завтра”, говорит хотя бы та ложь, которую он допустил в качестве запускающей его опасения, что внутренняя естественная сила частного интереса вскоре переборет внутреннюю естественную силу обновления человечества. Эта ложь – в том, что против течения, мол, плывёт в Москву баржа (сперва она проходит под Крымским мостом, потом причаливает у Малого Каменного моста). А это по течению, а не против. Но против ему было нужно, чтоб Катя, нечаянно выпустив из рук верёвку, не могла догнать караван буксир-баржа-лодка. И ндрав её обнаружился.

Недавно она была ещё хуже:

"Раньше я тоже хотела быть красивой. Такой красивой, чтобы из-за меня кто-нибудь даже застрелился. Но все это глупости”.

И теперь ещё она падка на украшения. Шкипер её задумал воспитывать. Он накупил чешской бижутерии, подговорил Павлика подарить ей бусы из этих запасов, потом просит Катю их дать ему посмотреть и бросает за борт.

И на её тенденцию всех в себя влюблять только тончайшие намёки указывают.

А намёки на её бескрылость в общественном плане можно и вообще не заметить. Один – что она собралась замуж сразу после школы. Другой:

"Я их сам стирал!

Больше этого не будет. Ты ничего не будешь стирать”.

Она его будет обстирывать. Она – противоположность рабфаковок 20-30-х годов в красных платках.

А прогрессист шкипер – неумелый инженер человеческих душ.

И сама послевоенная Россия воплощает отрицание прогресса. Смотрите выше третью цитату из киносценария. Как это почуял Шпаликов при рывке в космос и в атом? – Наверно, из-за остановки в общественном развитии. И ведь упомянутое “настроение сердца” Феофана Затворника вмещает в себя и пассивность.

Нет, народ изменился в советское время к 1960-му году – это реющее повсеместно у Шпаликова игнорирование понятия успех… Сама эта фабула – разрозненные эпизоды ночной Москвы о чём говорит. Никто никуда не стремится, не спешит. Тихо. Если и удирает влюблённая парочка в Новосибирск, так это необходимый рывок из совсем болота – игры в ресторане. А что потом? – Опять застой:

"…в Новосибирск.

Зачем? – удивляется Катя.

Жить, работать, в опере играть! – радуется он. – Я, конечно, в опере только зритель, и вообще у меня слуха нет, а она будет там играть, а я буду хвастать – моя жена в опере играет!”

Жалкая карикатура на мечту Маркса освободить человечество от невольного труда ради творчества.

Но какая мягкая ирония, с другой стороны. Ненацеленный человек и не заметит.

Можно подумать, что Шпаликов просто реалист, чует как трава растёт: через 4 года Хрущёва сместят и начнётся период, называемый застоем. А Шпаликов-де это чует.

Но реалисты не воспринимают мир экстремистски. А идеал сверхбудущего – экстремизм. И крах этого коллективистского экстремизма (не пустили фильм “Застава Ильича” в прокат), приводит к противоположному экстремизму, индивидуалистскому, к ницшеанству (в “Я шагаю по Москве” - см. тут). А ницшеанцы не боятся смерти. – Вот Шпаликов и покончил с собой в 1974-м.

23 декабря 2019 г.

24.12.2019
22:50

Вопреки общему мнению

16.12.2019
13:27

Демонизм-разрушение и демонизм-созидание

12.12.2019
16:46

Опыт над собою

10.12.2019
13:48

Инерция

09.12.2019
15:45

Пусть я и ошибся, не будучи специалистом или Читая Шварцбанда о "Повести временных лет"

07.12.2019
20:26

В упор не заметно

05.12.2019
13:54

О подсознательном идеале вообще и ницшеанстве в частности

04.12.2019
15:33

Скучно

02.12.2019
13:18

**

30.11.2019
12:08

Ну как пройти мимо такой картины?!.

28.11.2019
12:39

На рожон

26.11.2019
13:39

Я оскорблён